Читра Дивакаруни - Принцесса специй

Я немного подождала, потом снова начала стучать. Сначала вежливо и сдержанно, помня о соседях. Затем замолотила ладонью, чувствуя, как ударяются о дерево косточки на руках, и выкрикивая его имя.

За моей спиной она стоит в проеме открытой двери, в ореоле света, льющегося из комнаты, и мягко говорит:

— Сегодня он еще не приходил. Может, зайдете к нам, выпьете чего-нибудь горячего, пока ждете.

Ее большие глаза светятся, как озера лунного света, ее скулы словно вырезаны из гладчайшего камня. Я и не заметила в прошлый раз.

Но все мое существо раздирает вопрос, срочно требующий ответа. Почему он опаздывает, почему опаздывает именно сегодня.

— Заходите, кхала, в доме только я.

— Очень признательна, — говорю я, кусая губы, — но я должна ждать здесь.

— Тогда минуточку, — ответила она.

Она возвращается с дымящимся прозрачным стаканом, который несет, обернув кухонным полотенцем с вышивкой: сиреневый виноград, изумрудно-зеленые листочки. Даже несмотря на свое беспокойство, я заметила маленькие аккуратные стежки.

Я отпила чая. Он крепкий и приправлен гвоздикой. Он наполняет меня терпением, облегчает ожидание.

Женщина — ее имя Хамида — спрашивает, можно ли посидеть со мной. У нее есть немного времени. Шамсур повез Латифу выбирать подарок на день рождения. Они хотели, чтобы и она тоже поехала с ними, но у нее еще были дела. Кроме того, так лучше, что они поехали без нее. Ей всегда кажется, что Шамсур покупает девочке слишком дорогие вещи, и из-за этого они могли поссориться прямо там, в магазине.

Мне приятна ее компания, ее простодушные речи, то, как она мило при этом жестикулирует. Журчащая музыка ее браслетов. Послезавтра Латифе исполняется шесть лет, у них будет небольшое празднование: двое-трое детей из ее класса, несколько человек соседей из индийцев. Харон тоже приглашен, хотя он очень скромный, стеснительный и, наверное, просто подарит девочке подарок накануне. Придется Латифе самой потом отнести ему угощение.

— Он такой застенчивый с женщинами, со мной боится и слово сказать. Когда мы встречаемся на лестнице, он — только скажет «салам алейкум» — и бежит вниз по лестнице, даже не взглянет, не подождет ответа.

Такого Харона я не знала.

— Он и не понимает, какой он симпатичный. Может, конечно, ему все равно. Он всегда ходит непричесанным. Если бы он смотрелся хоть иногда в зеркало, то…

Я уловила в голосе Хамиды опасные нотки, которые могут перерасти в силу, разрушительную для ее семьи.

— А твоему мужу, — строго спросила я, — тоже нравится Харон?

— Кхала, — на ее лице выступил жаркий румянец, как только она поняла, что я имею в виду. Но в ее голосе также сквозил смех, когда она ответила:

— Шамсур мне не муж, а брат.

— Где же твой муж?

Она опустила глаза. Боль чадрой пала на ее лицо.

Я уже сожалею о своих словах. Тило, что за бестактность, ведешь себя как какая-нибудь деревенская сплетница.

— Прости, — поспешно извиняюсь я, — отличный чай. Что интересно за специи ты в него добавила?

— Да нет, — ответила Хамида, — все нормально. Вам я не стесняюсь рассказать, уж не знаю, почему. Человек, который был моим мужем, полтора года назад еще там, в Индии, дал мне талак. [88] Талак — развод.

Потому что у меня не родился мальчик. И, кроме того, потому что он встретил другую девушку, моложе и симпатичнее. Ее отец ведет обувной бизнес в их городке. Чего желать лучше? — на мгновение ее голос окрасился горечью. — Но, вообще говоря, я просто счастливица по сравнению с другими женщинами, кто оказался в таком же положении, потому что у меня есть такой замечательный брат. Когда Шамсур услышал, что произошло, он взял на работе отпуск на месяц, объяснив это чрезвычайными семейными обстоятельствами.

В то время он работал во «Дворце Мумтаз». Знаешь «Мумтаз»? Замечательный ресторанчик, он как-то водил нас с Латифой туда три или четыре раза. В общем, он приехал в Индию и скандалил там, пока не выбил мне приличные алименты, завел счет на мое имя и достал мне временную визу, чтобы я смогла приехать сюда. Когда я приехала, он предложил мне: «Сестренка, оставайся здесь, со мной — пойдешь учиться, найдешь хорошую работу, встанешь на ноги. К тому же здесь никто не будет обзывать Латифу за то, что собственный отец от нее отказался, никто не будет говорить: «Несчастная девочка». Мне было сначала страшновато: все-таки незнакомая страна, но в конце концов я согласилась. А теперь хожу на курсы «англези» для взрослых, учусь читать и писать по-американски. Может быть, потом освою компьютер в общественном колледже, почему бы и нет.