Читра Дивакаруни: Сестра моего сердца

Посвящается тем, кто рассказывал мне истории,

и тем, кому их теперь рассказываю я:

моему деду Нибарану Гхандре Гхошу,

моей матери Татини Банерджи

и моим троим мужчинам:

Муртхи, Ананду и Абхаю.

Выражаю свою глубокую признательность моему агенту Сандре Дийкстре за веру в меня и поддержку;

моим издателям Марте Левин, Патернелль Ван Арсдейл и Марианне Вельманс за то, что провели меня через лабиринт;

Дипике Петраглиа Бахри, Амитаву Гхошу, Мартину Нувеллю и Сюзане Пари за их видение;

Калифорнийскому совету искусств за финансовую поддержку;

Колледжу Футхилла подарившему мне время;

моей семье, особенно маме и свекрови — Танини Банерджи и Сите Дивакаруни — за поддержку и благословления;

моим мужчинам: Муртхи, Ананду и Абхаю, за то, что они всегда безропотно съедали обеды, разогретые в микроволновке;

Баба Муктананде и Гурумайи Чидвиласананда за то, что они помогли мне открыть сердце

Это всего лишь рассказ… который убережет наших детей от блужданий во тьме, подобно слепым нищим, натыкающимся на кактусовую изгородь.

Чинуа Ачебе

«Муравейники саванны»

Существует легенда, что в первую ночь после рождения ребенка на землю спускается Бидхата Пуруш [1] Бидхата Пуруш — божество, которое приходит к каждому человеку сразу после его рождения, чтобы определить его судьбу. , чтобы решить, какой будет судьба новорожденного. Поэтому накануне вечером младенцев купают в сандаловой воде и заворачивают в мягкую ткань малмаль красного цвета — цвета удачи, а возле колыбели оставляют сладости: серебристые листочки сандеша [2] Сандеш — индийский творожный десерт ( Здесь и далее примеч. переводчика ). ; темные пантуа [3] Пантуа — шарики из манной крупы, молока и топленого масла, жаренные в нем же. , плавающие в золотистом сиропе; оранжевые, как сердце пламени, джилипи [4] Джилипи — хрустящие жареные спирали, пропитанные сиропом. , покрытые медовой глазурью. Если все сладости исчезнут к утру, ребенку особенно повезет в жизни.

— Да просто ночью в комнату прокрадываются слуги и все съедают, — сказала Анджу, нетерпеливо дергая головой, пока Абха Пиши смазывала ее волосы маслом.

Такая уж у меня была кузина — всегда насмешничала и ни во что не верила. Но она, как и я, прекрасно знала, что никто из прислуги во всей Калькутте не осмелится притронуться к сладостям, приготовленным для божества.

Еще говорят, что вместе с Бидхатой Пурушем приходят злые духи, ибо так устроен мир — добро и зло в нем неразделимы. Поэтому у колыбели всегда оставляют зажженную масляную лампу, а под подушку кладут листик священного дерева тулси, чтобы защитить ребенка. Моя мама рассказывала, что в богатых семьях, как в той, в которой выросла она, нанимают брахмина, который должен просидеть в коридоре всю ночь, читая благоприятствующие молитвы.

— Что за чушь! — сказала Анджу. — Нет никаких злых духов.

Я в этом не была так уверена. Может, у них нет огромных клыков, изогнутых окровавленных когтей, красных глаз навыкате, как на картинках из нашей «Детской иллюстрированной Рамаяны» [5] Рамаяна — древнеиндийский эпос. , но я верила, что они существуют. Не раз я чувствовала их дыхание, словно прикосновения черных липких пальцев вдоль позвоночника. Позже, когда мы останемся с Анджу наедине, я расскажу ей об этом.

Однако я никогда не спорила с Анджу прилюдно. Поэтому сказала:

— Конечно, всё это сказки для детей.

Наступил вечер. Мы сидели на кирпичной террасе, покрытой мхом. Солнце стояло низко над горизонтом, наполовину скрытое за деревьями священного фикуса, которые росли вдоль ограды до самой подъездной дорожки, ведущей к запертым воротам из кованого железа. Одна из трех наших мам, Абха Пиши, как-то рассказала нам, что эти деревья посадил еще наш прадед сто лет назад, чтобы оградить женщин своего дома от любопытных взглядов прохожих.

Да, у нас три мамы. Наверное, чтобы возместить отсутствие отцов.

У одной из мам — тети Пиши, муж умер, когда ей было восемнадцать лет, и с тех пор она всем сердцем привязалась к семье младшего брата. В строгой белой одежде, с седеющими волосами, которые, по обычаю, были острижены так коротко, что их жесткие кончики щекотали ладонь, когда по ним проводишь рукой. Это она следила за тем, чтобы наши форменные школьные юбки прикрывали колени, как того требовали монахини. Она всегда каким-то чудесным образом находила наши пропавшие ручки, чернильницы, листы с домашними заданиями. Пиши готовила наши любимые блюда: воздушные лучи [6] Лучи — лепешки из теста, обжаренные во фритюре.