Юрий Вахтин - Иуда Искариот

Вика пришла очень быстро. Виктор даже вздрогнул, когда в замке повернулся ключ.

- Привет! – она забежала свежая, будто и не спавшая совсем. С порога набросилась, как буря на Виктора, осыпая его ласками и поцелуями. – Котик, милый, я так по тебе соскучилась, - шептала она.

Виктор еще лежал, Вика убежала в ванную, ехать на дачу совсем расхотелось. В ванне заманчиво плескалась вода.

- Викуль! А может, оставим этих приведений в покое? Пусть живут.

- Ты что, Витюшка, это так интересно. Мы же г-е-о-л-о-г-и, - по буквам произнесла Вика. Она вышла из ванны свежая, уже одетая. – Вперед, лежебока. Нас ждут неизвестные месторождения. Или я поеду одна.

- Никогда! Отдать тебя призракам?

Виктор вскочил, побежал в ванную, начал одеваться, жуя на ходу приготовленный Викой бутерброд. Вика стояла на кухне, смотрела в открытое окно:

- Витюшь, ты сильно меня любишь? – вдруг спросила она.

- Больше жизни, мой котенок, - Виктор подбежал, поднял Вику на руки.

- Ты все мне можешь простить? – уже серьезно спросила она.

- В каком смысле все? – Виктор сразу стал серьезным.

- О, Вы Отелло, Виктор Иванович. Отелло Вы мне нравитесь даже больше, - снова заговорила Вика тем же игривым тоном. – Однако, Отелло, 9.25 – нам пора.

Автобусы в Урыв ходили часто, и если учесть, что мимо города проходило много проходящих в села района, то добрались Вика с Виктором до «Поля чудес», как называли райкомовские и обкомовские дачи, очень быстро. Сошли на ближайшей к их даче остановке, еще метров пятьсот нужно пройти пешком. Но что для молодых влюбленных людей пятьсот метров? Тулуп стоял возле домика - сторожки, было видно, он ждал Виктора и увидел их сразу, когда те вышли из автобуса.

- Виктор Иванович, - Тулуп всегда называл Захарова-младшего по имени-отчеству еще со школьных лет, когда Виктор Захаров приезжал с родителями на дачу. И если школьник Захаров злился на такое обращение сторожа, то студент, без пяти минут инженер геологоразведывательных работ, Виктор Захаров относился к такому обращению, как к должному.

- Рассказывай, Алексей Степанович, что за приведение поселилось на нашей даче, - шутливо спросил Виктор.

- Ты не смейся, Виктор Иванович, я свою работу выполняю честно и все вижу. Я даже сплю и все вижу, - было видно, что Тулуп уже приложился после трудовой ночи, и в нем проснулось естественное желание в таких случаях поговорить.

- Я знаю, Степаныч, ты молоток. Но, пожалуйста, пояснее. У нас мало времени – надо писать дипломную.

- Я в курсе. Объясняю: вчера в 23.32 я заметил луч света из-за занавески у вас на даче на втором этаже.

- На мансарде? – переспросил Виктор.

- Я слов иностранных не знаю и, как ее, марса… в окне на втором этаже, - уже отчетливо проговорил Тулуп. – Я и на прошлой неделе замечал, но подумал отблеск от машины с дороги или от луны, она тогда здоровая была, а вчера были облака, но я после вашего визита в воскресенье оставил на двери контрольку.

Тулуп явно был настроен на долгий разговор и объяснял со всеми мелкими подробностями свою проделанную работу, явно рассчитывая на причитающееся за усердие в работе вознаграждение. Они подошли к даче Захаровых. Все казалось, как и три дня назад, в воскресенье. Розы, их, кажется, меньше, но розы мог срезать кто-то из соседей. Отец никогда не возражал этому. Наоборот, он как сельский житель любил землю, и в городе эту любовь заменили цветы. Такого цветника, как у Захаровых, не было ни у кого по соседству, и отец всегда говорил, что, если кому необходимо, пусть срезают цветы: «Цветы сажают, чтобы они приносили людям радость, а не для того, чтобы они осыпались на клумбе. Только не ломать - срезать». Он и ножницы садовые оставлял на видном месте, все это знали. И сейчас ножницы были на месте, где и всегда, все закрыто. Виктор открыл дверь ключом. Замок легко поддался, дверь открылась. Всё на месте, только запах! Чужой, другой запах! Сердце в груди у Виктора тревожно забилось, он быстро вошел в дом, пошел, почти побежал вверх по лестнице на мансарду. Все так же, кровать прикрыта, ничего особенного. Виктор подошел к окну, форточка приоткрыта, как всегда на фиксаторе, чтобы не распахивалась от ветра.

- Все то же и все так же, как и три дня назад, - вслух проговорил Виктор.

Тулуп стоял на лестнице, была видна одна его большая, давно нестриженая голова.

- Степаныч, признайся, наверное, лишнего вчера принял на службе?

- Виктор Иванович, зачем обижаешь? Я всегда знаю норму, после службы – пожалуйста, а на работе ни-ни.