Ильдар Абузяров - Агробление по-олбански

– А кто б вас тогда, – прервал Эрик, – навел на мысль «Трех товарищей» ставить самим? С Жаном такие фокусы у вас бы не прошли.

– Так ты еще в состоянии?

– Хм, а знаешь, я все жду, когда вы меня лечить начнете.

В ларьке под аркой купили бутылку водки и бутылку шампанского.

– Ну что? Пойдем домой? – предложил Рауль.

– Нельзя! На той неделе участковый приходил, интересовался, почему посторонние без прописки живут.

– И опять же соседи донос напишут, мол, шпионы наконец-то открыли главный военный секрет России – пьянство и на радостях учинили дебош.

– У меня тут квартира в двух кварталах, – неизвестно зачем признался Эрик, – но туда тоже нельзя.

– Почему, неужели ты от нас прячешь Пат, Робби?

– Там у нас будут не три товарища, а тридцать три худосочных богатыря – там наркопритон.

– Остается одно, – подвел итог Рауль, – учинить театр под открытым небом, как в Лондоне на шекспировском фестивале.

– Да, пусть у нас будет настоящий бродячий уличный театр.

– Амфитеатр, – поправил Рауль.

Первая репетиция вышла комом, что застрял в горле у Рауля. После моей порции все помутнело. Страдающий расстройством желудка Эрик пошел за закуской и зачем-то купил несъедобные сосиски в тесте. Закуску охотно пожирала неизвестно откуда появившаяся, ярко накрашенная собака в сопровождении рыжей девицы.

– Ребята, а вы поняли, о чем был спектакль? – чересчур громко спросил Эрик.

– О Пат, – рыгнул я.

– Нет, нет, нет, – махал руками Эрик, – ни черта вы не поняли. Спектакль был о том, что кроме члена есть еще настоящие дружба и любовь.

– При чем тут член? – не понял Рауль.

Далее было еще более мутно.

– Эрик, куда мы идем?

– На центральную площадь!

– Зачем?

– Поджигать урны.

– Эрик, объясни, кто это с нами?

– Да, знакомьтесь, это Жанна. Жанна д’Арк.

– Эрик, куда мы идем?

– На центральную площадь.

– Эрик, дурак, зачем?

– Ставить «Трех с половиной товарищей».

– Эрик, объясни, наконец, кто это меня целует.

– Это Жанна, она нам покажет стриптиз, который вы из-за меня прозевали. Вы ведь из-за этого на меня злитесь.

– Эрик, перестань, никто на тебя не злится. Эрик, куда мы идем?

– На главную площадь. Вы хотели Жана вместо меня, будет вам Жанна.

И все по новому кругу. Впрочем, стриптиз опять накрылся. Последнее, что я запомнил, это как пожарные тушили урны, которые, по замыслу Эрика, должны были освещать сцену, словно факелы в настоящем уличном театре. Или осветительные рампы в современном.

Пространство словно призывает, требует, чтобы его осваивали. Снег накатывает волнами, как колышущаяся занавеска. Ночное небо теснит небо дневное.

Метелица нагнала их в Сребренице. Серебристые капли окутывали землю в саван. Канонада грома, словно отбойные молотки шахтеров, добывала небесную сверкающую руду из горной породы туч.

Спалось тревожно. Петру все казалось, что осада города продолжается и вот-вот ворвутся головорезы и расстреляют всех мужчин и мальчиков подчистую от тринадцати до семидесяти семи лет. Затем захоронят скопом. А чтобы останки не нашли и не идентифицировали, выкопают позже, расчленят и перезахоронят. Или побросают в заброшенные темные шахты. И только белые снежинки-бабочки с хрупкими хрустящими крыльями, что опускались на землю в ночь и смешивались с темно-красной глиной, внушали надежду на неминуемое утро. Кроваво-грязная каша на земле вскоре заполнила собой и сознание Петра.

Снился Деспотовски Гитлер на совещании генштаба, который в своей манере жестикулировал, заводился, тыкал указкой в большую карту, пока, проковыряв дырку, не разорвал ее на две части.

Затем весь генералитет ушел, зато появилась белокурая Ева Браун. Она принесла Гитлеру золотой глобус, который больше смахивал на золотое яблоко раздора. Глобус невозможно было продырявить указкой, и тогда Гитлер велел Еве Браун встать на колени и стал тыкать указкой в нее. В конце концов Адольф залез на Еву сзади и долго разводил ее тектонические плиты, чтобы достать указкой до самых недр.

История всего человечества словно крутится вокруг сделки, что заключили люди с недрами Земли. Границы между тектоническими платформами полны минеральных ресурсов и воды, думал Деспотовски, проснувшись и подойдя к окну. Он отодвинул занавеску и смотрел сквозь прореху на мир.

За стеклом в лучах рассвета серебрились вершины гор. Все тектонические плиты находятся в постоянном движении, а гигантские горные цепи – это места их столкновений; там, где плиты расходятся, образуются океаны. Обратная сторона серебристой монеты – вдоль линий разломов скоплены огромные энергии. Разломы таят в себе сумасшедшие ресурсы и опасности. Десять из двадцати крупнейших городов мира стоят возле подобных цепей. Многие города рано или поздно были или будут разрушены землетрясениями или вулканами.