Ильдар Абузяров - Агробление по-олбански

Однако места разломов создают идеальные условия для добычи полезных ископаемых, развития сельского хозяйства и туризма. Образовавшийся микроклимат с озерами, речушками и дождевым орошением способствует большой урожайности. Не говоря уже о красотах горных цепей и голубых водоемов-водопадов, что привлекают туристов со всего света.

Но главное, нефть, драгоценные металлы и камни, что через образовавшиеся дырки в земной коре вырываются на поверхность – в жадные ладошки людей. Магматические карманы ломятся от благ. Это привлекает завоевателей и аферистов-авантюристов всех мастей. Все блага с разломов. Выгоднее жить вдоль линий этих разломов, у вершин пяти стихий, чем вдали от них, несмотря на катастрофы, что происходят минимум раз в сто лет.

Борьба за полезные ископаемые, за нефть – была, есть и будет причиной войн. Геология дает лицензию на печатание денег. Человек хочет жить богато и красиво здесь и сейчас, но планета не терпит суеты и рано или поздно наказывает человека за алчность.

Всему виной Большая Женщина и ее амбиции. Это она призывно раздвигает плиты своих булок, закатывает зеленые ревнивые глаза. А ее соски торчат как горные цепи. Это она призывает самцов-завоевателей проникнуть в свои недра. Вот она лежит, бесстыдно раскинув ноги. Кесарево сечение. В зоне разлома светится гигантский шрам.

Однажды цветущим летом войска боснийских сербов захватили городок Сребреница, и за два дня убили несколько тысяч безоружных мужчин и мальчиков. В боснийской бойне воюющие стороны детей дошкольного возраста приравнивали к военнопленным. И как бы то ни было, события в Сребренице стали самой большой человеческой трагедией в Европе со времен Второй мировой войны. А до этого хорватская армия в ходе «Вспышки» и «Бури» совершила самое крупное «переселение народов», беспощадно изгнав все сербское население из Восточной Славонии и Сербской Краины.

В некогда шахтерском городке Петр, Эфлисон и Давид попали на торжественное перезахоронение жертв той страшной трагедии. Место останков указали голубые бабочки. Они стаей перелетали с одной поляны на другую – может быть, искали цветы с человеческим фосфором или нектар неприкаянных душ. Сотни обитых зеленой тканью гробов на выжженной солнцем траве напоминали куски дерна для английского газона. Однако эти куски недолго лежали сверху. Под причитания плакальщиц – на Грбавице, кроме официальных лиц, присутствовали в основном женщины, – их стали опускать в землю и забрасывать комьями красной глины. Тучи и густые облака сжались воедино, словно черные веки и седые брови, не в силах проронить на землю более ни одной капли. Сухие молнии вспышками фотокамер стремились зафиксировать трагедию. Трава, словно власяница, ежилась и чуть шевелилась под порывами ветра. Буря надвигалась со стороны Тресковницы.

На одном из прямоугольных надгробий кладбища Петр прочитал:

HUSEINOVIC (Omer) SADIK

Vlasenica

1982–1995

Петр подошел к свежевырытой могиле. И заглянул в рядом лежащий, еще открытый гроб, напомнивший ему гигантский шкаф. В почти пустом гробу лежали даже не останки, а тощий кулек савана с какими-то фрагментами: рука, прикрывавшая кусок головы с большим глазом. По волосам с головы и ногтям с руки через экспертизу ДНК идентифицировали останки. И сразу Петр, будто сам там был, увидел все происходившее в последние минуты этим глазом. Сребреница захвачена. Молчаливые женщины ушли через коридор в Тузлу. Мужчины либо пленены и дожидаются своей участи, либо убиты. В доме осталось много барахла, и прячется маленький мальчик Садик. Он сидит под большой кроватью или шкафом и видит, как в дом заходят гигантские воины в огромных, плотно зашнурованных, военных ботинках. Грозно сверкают начищенные до небесно-звездного блеска набойки, бляхи-пупки, портупеи и «калаши». Чтобы войники не услышали дыхание и не увидели испуганных глаз, Садик прикрывает лицо маленькой ладошкой.

Один из добровольцев открывает шкаф и видит в нем вещи. Много вещей. Здесь и пеленки, и дубленки, вязаные свитера и цветастые платья, постылое постельное и нижнее пастельное белье. Цвет и едва уловимый запах последнего толкает солдата на приятные мысли. Он, ухмыльнувшись, отходит в сторонку, давая посмотреть на приятное зрелище братке. Следующего солдата нижнее пастельное белье приводит в неистовое бешенство. Он поджигает газетку и бросает ее в шкаф. Огонь, сладострастно облизываясь, прижимается своими огненными губами и красными раздувшимися ноздрями к мягкой нежной ткани.