Ильдар Абузяров - Курбан-роман

На самом деле, если вы вдруг захотите выйти замуж, совершенно не обязательно обладать для этого милой мордашкой или быть дочкой богатого сеньора. Просто надо достать из почтового ящика рекламку и позвонить в ателье “Южная ночь”, где вам сошьют прекрасное свадебное платье, примерив которое…

Ох, уж эти свадебные платья! Подружки закатывают глаза, и вы видите себя в зеркале, словно в распахнутом окне, и ателье “Южная ночь” постаралось на славу, и яркие звезды в небе…

Стразы, прикрепленные к вашим перчаткам и волосам, в бликах луны… Потрескивание сверчка за окном-камином, где угольки-звезды, которые вы мысленно уже прикрепляете к своим волосам, они, как угольки в камине ваших глаз… И даже не обязателен жених, потому что есть рекламка, а на другом конце провода найдется дурачок типа меня, который не хочет и не любит делать ничего, кроме как гонять по городу всю ночь напролет со свистом на своей “ауди”.

– Ау-у! – раздается вкрадчивое в телефонной трубке.

– Да, – отвечаю я, жующий бутерброд.

– Вы давали объявление? Нам требуется шофер на свадьбу.

– Пожалуйста. У моего такси такса сто рублей в час.

На том конце молчание, только потрескивание сверчка.

– Гарантия быстрой и приятной езды, – настаиваю я.

– А какую музыку вы нам поставите?

– Гершвин, Гершвин у нас на клюшке.

– “Порги и Бесс”?

– “Пургия”, и Chick Corea, и Billie Holiday.

И мы начинаем говорить на разные темы и вариации.

И опять я слушаю джаз, и вспоминаю все, как было, и разглядываю слоников, которых нам надарили на свадьбу. Они стоят у меня на столе с хохломской росписью. Вот этого, самшитового, подарила Ривандивия. А вот этого, из красного дерева, Атауальпа. А вон того, бронзового, – Франсуаза. Все приходили и дарили слоников. И никто не дарил денег, даже Симона. Только один Баутиста подарил столик и напился.

И надо было мне вспоминать все это сегодня, именно сейчас, когда я только что снял линзы, и глаза, и пальцы, и веки – все в каплях раствора, и непонятно, плачешь ли ты или смеешься.

А вчера мне приснился сон. Будто передают сообщение с мясобойни. Так уж случается, стоит мне снять линзы, как на меня сразу же наваливаются видения, и я стою в кожаном фартуке, забрызганном кровью, только что убил своего сто первого слона. Мне слово…

Нет, я не живодер, просто я помню глаза Карины, когда она мне открыла дверь. Они у нее, как два лягушачьих пузика, – голубые. И ресницы у нее огромные, как лягушачьи лапки, когда она ими плавно развела тину-истому в своих глазах.

– Привет, это я, шофер.

– Привет, проходи.

– Как вы красивы!

– Минералку будешь?

Помните ту притчу про двух лягушек в кувшине с молоком, одна из которых утонула, а другая барахталась, барахталась и сбила сметану. Так вот, если у вас нет жениха, главное – свадебное платье. Потому что в свадебном платье любая женщина, даже лягушка, становится принцессой, если она, конечно, умеет плавно перебирать лапками-ресницами. А уж Карина умела. Ее кожа, как молоко, а в некоторых местах, там, где проступают голубые вены, она, как минералка. Особенно она, как минералка, на открытых плечах и у пупка. Но это только мои утренние глюки.

Ведь всю ночь напролет я намывал машину так, чтобы она блестела, и привязывал к антенне бантик, чтобы все были довольны, все-таки сто рублей в час, немалые деньги для молодоженов. И я уже топлю педаль, словно ныряю за утренней звездой, которая на самом дне неба, как жемчужина в раковине.

Итак, Карина открывает мне дверь и говорит: “Привет”. И пока я пью молоко, разбавленное минералкой, она пудрит себе щеки, а две подружки прикрепляют к ее блестящим черным волосам бутон белой розы.

– Как дела?

– Нормально.

– Ну что, поехали, – говорит она вдруг.

– Поехали, – говорю я. Не в моих правилах задавать лишние вопросы.

– Показывай, где твоя машина.

– Только у нее треснута фара, – оправдываюсь я за мелкие недоделки, все-таки сто рублей – не такие малые деньги.

– Брось ты, прекрасная машина.

А уж если кто похвалит мою машину, то он мне – лучший человек на свете.

– Просто шикарная тачка! – и она, подобрав подол, садится на переднее сиденье. И мне вдвойне приятно, что плечи ее оголены и она открывает окно, а жениха рядом нет.

– Пока! – машут ей подружки, и непонятно, то ли они смеются, то ли плачут.

Я нащупываю педаль газа. И кому, как не мне, знать, что где-то за газовыми скоплениями – звезда Венера.