Тимур Зульфикаров - Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

Чу! брат мой одинокий! чуешь слышишь как неслышные снежинки шепчутся и падают в сугроб

И сугроб растет до Вифлеемских звезд…

Скоро скоро в мир явится Агнец Господь Бог…

Кто-то бродит вздымается в поле пустынном метельном рождественском

Я гляжу из оконца калужской полузабитой полуживой избицы моей

До оконных древлих наличников заметенной жемчужно блаженно запорошенной замороженной завороженной

Кто там бродит хоронится плещется заметается украшается напоследок ледяными летящими кружевами метельными

Иль там Богосошественница Богородица Богодева ищет земную избу ясли вертеп

Где можно спеленать обласкать утолить Неземного Новорожденного Богомладенца

Да избы русские все поголовно погромно забиты убиты иль снегом до крыш заметены похоронены покровенны

Иль там Волхвы заблудились забылись застудились в русской бездонной метели

А они ведь Цари Посланцы Востока и не знают о снеге метельном не ведают

Иль там в метели Звезда Вифлеема потеряла След Богоматери и Богомладенца

И озаряет лишь избы несметно замерзшие

Ах кто бродит вздымается мается в ночной соннозвонной бескрайней всерусской пустыне метели

Ах может давноусопшая матушка моя затосковала по мне в Царствии Небесном

Да на миг на свиданье летящее опустилась на землю по снегам вселенским метельным

Ах в Ночь Рождества в Метель Рождества опускаются сходят по сне’гам на землю Гости Небесные

Ах но только на одну ночь

На одну метель

На Рождественскую

Пеленающую Богомладенца

Ах русская зима

Ах белоснежные сугробы и холмы алмазные алмазнопылящие чудотворящие недвижно кочующие холомы

Ах белоснежные верблюды многогорбые моего заснеженного вселенского одиночества

Куда бредете

А до талых вод далеко далеко далеко…

Я поеду в Крещенье

В Дураково в деревню

Где живет ждет меня

Мой учитель Михаил Морозов

Там душа возвращается к Вечному Богу

А сугробы доходят до Звезды Вифлеема…

Да все чудится мне первосеребряный первоплач на всю Русь перволепет

Алмазного Богомладенца…

В русской проруби ледяной крестильне первокупели…

Если тебе снится звездное алмазное небо

Вот закроешь устало глаза — и в алмазах текут полыхают несметно Плеяды

Значит скоро умрешь ты обрадованный

И пойдешь по млечным дорогам

И будешь блаженно пылить на звездных осыпчивых звездных тропах

В поисках матери и отца и иных усопших

И после странствий бездонных

Встретишь родных возлюбленных и влюбленных

И уже никогда с ними не разлучишься не разминешься не разрыдаешься не разойдешься

О Вечный Боже!

О встречи вечны на вечных на звездных дорогах

Там никто никогда не услышит прощального слезного Слова…

Я поселюсь во псковской умирающей деревне Синего Николы

В заброшенной окраинной синей избе над синим обрывом

Над синими январскими лазоревыми нетронутыми девственными снегами снегами

Ах кто пойдет побредет прошелестит проскрипит по девьим снегам моего одиночества

Но иссиня-черный ворон прилетает ко мне

И синяя от зимних снегов бродячая собака приходит ко мне по синим синь-васильковым снегам

И синий от снегов с коралловым огненным брюшком дятел стучит от одиночества в дверь мою

Ах зимняя Русь — тут даже дятлы одиноки от синеснежья зимней пустыни

Ах тут дятлы бьют стучатся в дерева от одиночества а не в поисках червей кормильных

Ах деревня Синего Николы

Ах моя синяя изба в синих синь-васильковых снегах снегах

Ах иссиня-черный ворон

Ах синяя от синь снегов собака

Ах синий одинокий дятел

И только Синеглазая в стыдливом трепетном тайном синем ночном платьице рубахе

Уж никогда не постучится в дверь мою… даже на мгновенье не заглянет…

Златокурчавая… златонагая… златобосая… в снегах синесеребряных

Я гляжу уповаю из ночного оконца моей одинокой последней калужской избицы

На млечнокишащую млечнокипящую необъятно метель

Мою избу кривую засыпающую залепляющую пеленающую в белоснежный саван забирающую уносящую