Галина Тарасюк: Новеллы

Воспоминание об Артике вытеснило из Диминой головы грустные мысли. Тем более что солнце уже встало из-за высотки и приветливо светило в окно. Димка бодро вскочил, порыскал по грязному столу, бросил в рот черствую горбушку батона, запил ее водой из-под крана и снова был готов к жизни. Страх прошел, на душе было легко, а в голове созревал план на день. План Димке понравился. Набросив курточку, он выбежал из квартиры. Обойдя вечно поломанный лифт, помчался ступеньками вниз, на улицу. На улице было тепло, солнечно и малолюдно. На остановке — тоже. А это значило, что к метро Димка доедет с форсом — на маршрутке, стоявшей в ожидании пассажиров.

— Дядь, можно? — спросил Димка молодого водилу.

— Ладно… — буркнул тот, и Димка пристроился возле дверей с радостным ощущением, что день начинается счастливо.

На станции метро “Лесная” возле будки при входе на эскалатор сегодня тоже сидела добрая тетка. Димка проскочил мимо нее, бросив: “Здрасте!” — и побежал по эскалатору на платформу. Людей в предобеденную пору было мало, поезда ходили реже, и Димка вместе со всеми стал слушать человека в костюмчике, который, взобравшись на крышу фургона, галдел во что-то большое, похожее на черную лейку.

— Если вы меня изберете депутатом Верховной рады, — кричал мужик, — я отменю пэдеэс, повышу пенсии и зарплаты, открою новые рабочие места…

— Хрен ты откроешь, — не выдержал агитации мужчина с удочками, который стоял рядом с Димкой, и Димка засмеялся, настроенный на веселье, но тут подошел поезд.

Вскочив в вагон первым, Димка через окно наблюдал за жестикуляцией мгновенно умолкшего человека с лейкой.

— Сволочь, — сказал мужчина с удочкой, который снова оказался рядом с Димкой. — Ишь, как врет? Мало наворовал! Все им мало и мало! Каждый лезет к власти и гребет деньги, деньги!.. Кровопийцы!

При упоминании о деньгах Димка стал шарить по карманам — пусто: его деньги остались рассыпанными в прихожей. Жаль, ему сегодня так не хотелось канючить, а придется… Хотя вряд ли что-то перепадет, время не то, и едут не те — одни пенсионеры в центр добираются: кто продавать черемшу на Крещатике, кто попрошайничать в подземных переходах, а кто — в богатые кварталы, где в мусорных контейнерах можно найти не только пустые бутылки, но и бутерброд с икрой или огрызок черствой дорогой колбасы.

Димка тоже шарил раньше по мусоркам, когда ничего не умел. Но сейчас у него все классно — и в метро, и на улице детям подают охотнее, чем старикам. Особенно щедрые — хорошо одетые молодые тетки, у которых, видно, тоже есть дети. Но в такую пору добрые чужие мамы в поездах не ездят…

Страх как не хотелось Димке сегодня канючить, но пустые карманы призывали. А потому Димка отлип от дверей, скорчил жалобную мину и, вздохнув (была не была!), заныл тоненьким жалобным голоском:

— Хочешь сладких апельсинов…

Пенсионеры не шевельнулись — занудная песенка Земфиры не тронула их. Медленно продвигаясь по вагону, Димка наблюдал, как костлявые городские бабки и толстые сельские тетки, крепче уцепившись в свои сумки, делают вид, что никто перед ними не поет с протянутой рукой. Только в самом конце вагона суетливо зашуршала в сумочке молодая женщина в кожаном прикиде. Димка в мгновенье ока проскочил нищую жадную публику и оказался возле нее. Та от Димкиной ловкости растерялась и, вероятно, не найдя мелочи, протянула ему гривну.

С тем Димка и выскочил на платформу, пристально вглядываясь, не пасутся ли по вагонам“ быки” с гитарами, “продавалы”газет, цыгане или рэкетирскаяшобла Прыща. Ни тех, ни других не было видно — где-то проедают утренний улов. И успокоившись, что не будет ни в голову бит, ни ограблен, Димка решил выбрать из своего репертуара что-нибудь “жалистное”… Знал, что из пассажиров метро копейку вместе со слезой лучше всего вышибают песни о Боге и маме.

Именно поэтому Димка шагнул во второй вагон, прокашлялся и с чувством затянул:

Димка всех слов песни не знал и пел, как на душу ляжет. И, видно, выходило неплохо, потому что пенсионеры зашевелились, зашмыгали носами, стали шарить по карманам… Пять вагонов, пять остановок. Карман куртки приятно потяжелел, и серебро позванивало. На станции “Днепр” Димка решил отдохнуть, подышать свежим воздухом и поплевать с моста на беспрерывный под ним поток машин. Но, когда он, пропев куплет, собирался уже выскользнуть на платформу, кто-то схватил его за плечо. Димка похолодел, под шапкой стрельнуло — рэкет! Он рванулся, что было силы. Но “рэкет” выскочил вместе с ним и оказался бородатым мужчиной в кожаной куртке.