Владимир Гармаев - Журнал «Байкал» 2010–01

Оставив задаранов на Тайчара, я взял с собой двести воинов и тридцать своих испытанных нукеров и в начале первой летней луны двинулся на запад через все кочевья монголов. Ровно через одну луну мы оказались в улусе хэрэйдов. Для этого мое небольшое войско поднялось к истокам Онона, перевалило Хэнтэйские горы и спустилось по Туул-голу, где у подножия огромной царствующей над всей округой и заросшей густым сосновым лесом сопки располагалась ставка хана Тогорила. Внутренне содрогаясь от мысли, что хэрэйды могли уже прослышать о моей прошлогодней проделке, но, превозмогая страх и полагаясь на волю высоких тэнгриев, я повел воинов в сторону издалека заметной и ярко сверкающей белоснежным войлоком юрты владетеля хэрэйдов.

Дальние караулы ставки нам до этого, пользуясь ночной темнотой, удалось миновать, а ближние караулы, да еще в свете белого дня, заметили нас издали и всполошились. Видя их беспокойство, я оставил воинов на видном месте и с тридцатью нукерами приблизился к ставке. Нам навстречу выскочила десятка охранников.

— Что вы за люди и по какой надобности прибыли в ставку хана! — вскричал десятник, едва подскакав к нам и еле остановив разгоряченного коня.

— Я Джамуха, нойон племени задаранов из коренных монголов, — отвечал я. — А приехал к хану Тогорилу с просьбой принять меня на службу с моими двумя сотнями воинов.

Десятник оценивающе окинул нас цепким взглядом и сказал:

— Нойон поедет со мной, а остальным — оставаться на месте и ждать указаний.

Караул, окружив меня, шагом направился в ставку. Как и положено особе хана, его большое сверкающее ордо окружали девятнадцать юрт приближенных и жен. Чуть в стороне темнели жилища прислуги, караульных и других воинов. Меня как раз и повели туда, заставили спешиться у столбовой коновязи и приторочить к седлу все оружие. Тут подошел пожилой воин, возможно управитель ставки или нойон караульных. Этот человек подробно расспросил меня, и я поведал ему о себе чуть ли не с самого дня рождения и до сегодняшнего дня.

— Нам чужие воины для службы не нужны. К лицу ли нойону бросить свой народ и искать себе пропитание на стороне, — с долей презрения и насмешки заключил свои расспросы этот воин.

Только сейчас у меня отлегло на душе, и невидимая хватка, сжимавшая сердце, ослабла. Я уже понял, что хэрэйды мало что слышали про задаранов и про мои прошлогодние прегрешения.

— Ты за хана все дела решаешь или только половину? — достаточно осмелев, усмехнулся я.

— В отношении бродячего нойона, да еще безусого, я могу решить все, — и бровью не повел воин.

— Ты бы лучше проверил дальние караулы ставки, — продолжал дерзить я.

— А то мы их искали и не нашли. А может быть, их и не было?

— И после таких речей ты надеешься попасть к хану?! — наконец-то чуть изменилось лицо моего собеседника. С его слов я вдруг понял, что он имеет какое-то отношение к охране ставки, тем более в них чувствовалась явная угроза.

— Хан о моем прибытии должен знать, — я решил припугнуть этого самоуверенного наглеца. — Только он, видимо, тебе об этом не доложил. А приедь я от найманов ты бы отнесся более благосклонно?

— Я твои слова не очень-то понял, — спесь воина начала убавляться.

— Где ж тебе понять простые слова, их же произносит не твой соглядатай, не найман, а монгол и гость хана, — продолжал я давить на него, понимая, что рискую: вдруг он окажется тайным сторонником найманов! Тогда он с испугу может под любым предлогом затянуть меня в одну из черных юрт, а выйти оттуда мне живым и здоровым вряд ли удастся.

— А откуда наш хан знает о твоем прибытии? — уже другим тоном спросил он.

— Это ты спросишь у самого хана, а сейчас будет гораздо лучше, если доложишь обо мне ему сам, — как в омут бросился я, не зная, как потом оттуда выберусь.

— Раз так — жди меня здесь! — воин круто повернулся и направился в ордо Тогорила.

Пока он шел к хану, я осторожно огляделся по сторонам. Мои нукеры стояли очень далеко в окружении сотни воинов ханской стражи, они были спешены. Вокруг ставки то там, то здесь мелькали пешие стражники с копьями. У коновязи, где был привязан мой конь с притороченным оружием, находились те десять воинов, которые привели меня в ставку. Я с тоской оглядел мохнатую, возвышающуюся над всей округой сопку, синие степные дали с убегающей за холмы рекой и безмятежное голубое небо в вышине.

Вскоре пожилой воин исчез в ордо хана. Теперь судьба моих нукеров и моя собственная зависела от решения хана Тогорила. Я вполне обоснованно подозревал, что зашедший в ордо человек постарается описать мой с ним разговор в самом неприглядном виде, а если хан начнет склоняться к тому, чтобы дознание обо мне и моем появлении поручить кому-то из чиновников или тому же первому моему собеседнику, мне ничего хорошего ожидать не придется. Но владелец хэрэйдского улуса, видимо, был в хорошем состоянии духа и решил со мной поговорить лично.