Джоди Пиколт - Жестокие игры

— Мистер Макфи, — раздраженно бросил Амос, — мне кажется, мы поняли вашу точку зрения.

Джордан настолько стремительно повернулся к Амосу, который был значительно выше его, что тот отпрянул.

— Я даже еще не начинал, приятель, — негромко ответил он. — Нельзя осудить человека за то, чего он не совершал. На этих постулатах зиждется законодательная система в нашей стране. И ни одному городку в штате Нью-Хэмпшир не дано право решать иначе.

Глаза Амоса светились недобрым огнем.

— Я не буду стоять в стороне и смотреть, как страдает мой город.

— Это не ваш город.

Однако он, как и все присутствующие, знал, что это не так.

Джордан прошел мимо Дункана, Чарли Сакстона и еще трехсот разозленных горожан. В задних рядах он остановился.

— Люди меняются, — негромко заметил он. — Но только если им дают шанс это сделать.

Джиллиан сидела на кровати, скрестив ноги, в одном халате. Волосы были еще мокрыми после душа. Она установила самодельный алтарь и принялась размышлять над тем, что узнала за этот день.

Сегодня по школе поползли слухи: посудомойщик из «Приятного аппетита!» изнасиловал несовершеннолетнюю в городе, где жил раньше. Именно это обсуждал ее отец со своими друзьями, именно поэтому ей запретили выходить из дома после заката. Джилли подумала о Джеке Сент-Брайде, о светлых волосах, падающих ему на глаза, и по спине пробежал холодок. Как будто он всегда будет вселять в нее страх.

Джилли засмеялась, подумав, как жители города суетятся, словно мыши перед бурей, цепляясь за островки безопасности, чтобы пережить этот критический момент. Они все считали, что Джек Сент-Брайд — воплощение зла для Сейлем-Фоллз. Единоличное воплощение, но все же зла. Возможно, Джек явился спичкой, от которой вспыхнула солома, но возлагать вину только на его плечи было несправедливо.

И сейчас больше всего ему нужен… друг.

Джиллиан развязала халат, зажгла фитилек свечи.

— Создай заклинание от моего имени, сотки его из языков огня. Никто не сможет причинить ему вред или изувечить. Услышь мои слова и сделай то же самое.

Ей стало так тепло, словно огонь пылал внутри нее. Джилли закрыла глаза, погладила ладонями живот, обхватила руками грудь, представляя, что ее касаются руки Джека Сент-Брайда.

— Джилли!

Раздался отрывистый стук, и дверь открылась.

В спальню вошел отец. Джиллиан запахнула халат и крепко сжала воротник у горла. Амос сел на край кровати, всего в паре сантиметров от дочери. Джиллиан с трудом удалось не пошевелиться, когда его рука коснулась копны ее влажных волос, словно давая благословение.

— Ты опять с этими свечами. Однажды ты сожжешь дом. — Его рука соскользнула на плечо дочери. — Ты уже слышала, верно?

— Да.

Он едва сдерживался.

— Я не переживу, если с тобой что-то случится.

— Я знаю, папа.

— Я тебя уберегу.

Джилли протянула руку, и ее пальцы переплелись с пальцами отца. Так они сидели несколько минут, загипнотизированные танцующим пламенем свечи. Потом Амос встал.

— Спокойной ночи.

Джиллиан поспешно выдохнула:

— Спокойной ночи.

Дверь, негромко щелкнув, закрылась за ним. Джиллиан снова представила, как внутри полыхает огонь. Потом подняла ногу и оглядела ступню. Порезы, которые она сделала на прошлой неделе, еще не зажили — тонкий завиток на дуге, напоминающей эф скрипки. На второй ноге еще один порез. Она полезла в карман халата за перочинным ножиком и провела им по заживающей царапине, чтобы рана вновь открылась. Хлынула кровь, и Джилли задохнулась от боли и красоты.

Она обрезала собственные крылья: теперь невозможно покинуть дом, потому что каждый шаг будет причинять ей боль. Она клеймила себя. Но когда резала ноги, то думала о том, насколько проще иметь шрам в том месте, где любой может его увидеть.

В актовом зале старшей школы Сейлем-Фоллз на экране вспыхнуло изображение: истинная американка, пышущая здоровьем девочка-подросток держит за руку такого же совершенного блондина-подростка. На их ногах красными буквами напечатано: «ДОПУСТИМО». Щелкнул проектор слайдов, на экране возникла эта же девочка, но на этот раз грязный старик положил свои ручищи ей на ягодицы. «НЕДОПУСТИМО».

Томас оторвался от домашнего задания по алгебре. Он не слушал мистера Вуда, школьного психолога, и, судя по остальным четыремстам учащимся, не он один. Ученики, сидящие в первых рядах, бросались бумажными шариками, пытаясь попасть в уютные домашние туфли мистера Вуда. Капитан команды поддержки, сидящая перед Томасом, заплетала косу. В задних рядах готы с бледными лицами и выкрашенными в черный цвет волосами взасос целовались со своими подружками, пока мистер Вуд учил собравшихся, какие прикосновения считать подобающими, а какие нет.