Джоди Пиколт - Жестокие игры

— Охра — это цвет. Оттенок оранжевого, — пояснил Джек.

— Двадцать семь очков, — добавил Альдо.

Его противник прищурился и посмотрел на Джека.

— Почему, черт возьми, я должен тебе верить?

— Потому что он много читает, — сказал Альдо. — И знает ответы на все вопросы.

Джеку хотелось только одного: чтобы Альдо заткнулся.

— А проку от этого, — пробормотал он.

Джек скреб лопатой по бетону, задыхаясь от едкой вони, когда насыпал очередную порцию навоза в тачку. Коровы, изогнув крепкие шеи, смотрели на него огромными карими глазами. Их вымя налилось молоком, они мычали.

Одна из коров, взмахнув невероятно длинными ресницами, опустила голову. Джек переложил лопату в другую руку и погладил пятнистые черно-белые бока. От прикосновения к теплой шкуре животного к горлу подступил комок.

Вдруг лопата отлетела в сторону, а сам он оказался на полу. Он чувствовал, как солома колет висок, ощущал вонючую кучу навоза под своей щекой и холодный воздух на спине и ягодицах, когда с него сдернули джинсы. Прямо над его головой раздался низкий голос Фелчера:

— И много ты знаешь, Эйнштейн? Знаешь, например, что я с тобой сделаю?

Джек почувствовал, как мясистые пальцы Горы сдавили ему шею. Он слышал, как расходится каждый зубчик на молнии.

— Господи, Гора, — раздался голос, — не мог найти кого-нибудь другого?

Гора навалился на Джека.

— Заткнись, Легранд! Это не твое дело.

— А чье? Сент-Брайд побился с чуваками об заклад. Он утверждает, что знает все ответы в викторине «Рискуй!» еще до того, как их дадут участники. Если он проиграет, будет должен каждому по банке кофе.

Джек осторожно вдохнул. Он не спорил ни с Альдо, ни с кем-то другим в блоке, но готов был истратить все свои сбережения на кофе, если это чудовище слезет с него.

— Завтра мы заполняем продуктовый заказ, и если благодаря тебе он сегодня окажется в лазарете, то на той неделе нам кофе не видать.

Гора отпустил Джека. Тот повернул голову и увидел, что негр застегивает джинсы, задумчиво глядя на него.

— Я смотрел эту викторину. Еще никому не удавалось ответить на все вопросы. — Он скрестил руки на груди. — Если проиграешь, я кофе не хочу.

— Хорошо. Куплю тебе шоколадный батончик.

Тут же руки Горы сжали плечи Джека и приподняли его над землей.

— Если сегодня ответишь правильно на все вопросы, до завтра я оставлю тебя в покое. Но ты будешь играть и завтра, и послезавтра. Как только облажаешься, ты мой. — Он коснулся подбородка Джека, подушечки его пальцев были мягкими. — Проиграешь — приползешь ко мне.

Джек замер. Когда Гора вышел из коровника, он без сил опустился на солому. Штаны его так и остались спущенными до колен. Джек сел, пытаясь отдышаться.

— Ты как?

Пока Альдо не подал голос, Джек не вспомнил о его присутствии.

Он вытер нос рукавом и кивнул.

— Спасибо.

— Не за что, — пожал плечами Альдо. — Мы все побывали в твоей шкуре. Но больше чьей-то задницы Гора любит новые забавы.

Залившись краской стыда, Джек начал поправлять одежду.

Его била нервная дрожь — запоздалая реакция на то, что едва ли не произошло. В тюрьме теряешь все — статус, работу, дом. От одной только мысли, что любой человек может отнять у заключенного еще больше — нечто, что нельзя вернуть, например достоинство, — он настолько разозлился, что, казалось, даже кровь в нем закипела.

Джек выиграл. И, подобно Шахерезаде, на несколько дней получил отсрочку приговора. У него появилось маниакальное хобби: восемь часов он работал, потом брал в тюремной библиотеке столько книг, сколько разрешалось, и нес их на свою койку. Он читал перед обедом, во время обеда, после обеда… Читал, пока знакомые мелодии телевизионной викторины не наполняли комнату отдыха. Он засыпал с мыслью о составе коктейля «Том Коллинз», просыпался с мыслью о русско-китайской войне. И вскоре был уже не одинок в своем увлечении. Заключенные, которые вначале злились, что так и не получили свой кофе, осознав, что самоуважение возбуждает не хуже кофеина, начали болеть за Джека. Из желания помочь ему они тоже стали брать книги в библиотеке и придумывать вопросы. Они забрасывали ими Джека, когда он чистил зубы, убирал за собой поднос в столовой, застилал койку.

Через неделю вся окружная тюрьма знала о пари между Джеком и Горой Фелчером. Надзиратели делали между собой ставки, предсказывая день, когда Джек в конце концов ошибется. Режимы строгой и средней изоляции следили за его победами, передававшимися по «цыганской» почте. И в семь вечера все телевизоры в тюрьме переключались на канал, где шла викторина.