Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

Было бы грубейшей ошибкой видеть в партии только организацию карьеристов, хапуг, циников, стяжателей по совместной эксплуатации общества в своих корыстных целях. И не менее грубой ошибкой было бы рассматривать цели партии как чистую фикцию. И тот факт, что в эти идеалы не верят, нисколько не отвергает великую историческую и функциональную их роль. Если бы партия была лишь организацией гангстеров, а ее идеалы — лишь демагогией и обманом, дело было бы куда более оптимистичес-! ким. Это все есть естественный процесс, причем — грандиозный, а не заговор злоумышленников. Суть дела тут в двух словах такова: если бы не партия, то жизнь тут была бы сплошным кошмаром, и без партии эта система долго не просуществовала бы. Увы, это так. И нет другой силы, способной выполнить у нас ту же самую роль. Партия консервирует и охраняет социальную структуру общества и систему привилегий, связанную с нею. Но она же в целях сохранения существующего порядка вещей стремится сохранить некоторые естественные нормы во всем, предотвратить опасные крайности. Партия не поощряет всю ту мразь, которая вырастает из естественных основ жизни общества. Способствуя прорастанию этой мрази, она с нею же и борется, стремясь удержать ее в некоторых рамках, устраивающих так или иначе большинство населения. Я не хочу этим сказать, что партия несет с собой, с одной стороны, зло и, с другой стороны, добро. Она не есть ни зло, ни добро. Она естественна. Смерть ведь тоже естественна, хотя в ней мало приятности. И жизнь без нее немыслима.

Партия — не ум, не честь и не совесть нашей эпохи. Ума в ней кот наплакал, а чести и совести в ней никогда не было и не будет. Это явление не интеллектуальное и не нравственное. Она есть скелет, мускулатура и нервная система гигантского безмозглого, бесчестного и бессовестного объединения людей, способного в силу отсутствия ума, чести и совести на любую пакость. Она сама и содержащее ее социальное целое исключают всякие внутренние возможности для творческой эволюции. Если не будет достаточно сильных внешних воздействий, такое социальное существо способно будет влачить неизменное существование тысячелетиями.

Великолепная мысль, воскликнул Маркс. Блистательно, воскликнул Ленин. Неплохо сказано, буркнул Сталин. Могу рассказать вам по сему поводу старый анекдот, сказал Железный Феликс. Отмечают юбилей одного крупного начальника. Мы тебя ценим, дорогой товарищ, говорит открывающий чествование другой высокий начальник, не за то, что ты сумел устроить себе шикарную квартиру, детям по квартире, дачу, машину, детям по даче и по машине, любовницам по квартире и по машине, звание Героя и Государственную премию, а за то, что ты всегда был настоящим коммунистом. Не смешно, сказал Берия. Одно другому не мешает. Как говорил Пушкин, быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. Можно совращать маленьких девочек и пьянствовать, но быть при этом беззаветно преданным Делу... Конечно, сказал Железный Феликс, если именно преданность Делу дает возможность безнаказанно насиловать девочек. Это даже способствует преданности. И Делу, конечно. А известно ли вам, сказал Берия, что был случай, когда Римским Папой был атеист и развратник? Ты на что намекаешь? — рявкнул молчавший доселе Генсек. Я вам покажу, где раки зимуют, диссиденты несчастные!

Все исчезли. Я снова погрузился в свои высокоумные размышления. Вспомнил, как у нас в школе одного веселого парнишку исключили из комсомола и из школы (куда он исчез?) только за то, что он сочинил стишок, в котором были такие строки:

Если ты сидишь на задней парте, Ни к чему тебе быть членом парти.

Именно «парти», а не «партии». Представляю, что сделали бы со мной, если бы узнали, о чем я тут думаю! Ничего, сказал Железный Феликс. Думать думай что угодно, только держи язык за зубами. Пока зубы целы, конечно. И чтобы зубы были целы, конечно.

Абстрактно рассуждая, все возможно, говорит Добронравов. Например, вчера была передача по телевизору о перспективах сельского хозяйства и пищевой промышленности. Обалдеть можно, до чего хорошо и до чего еще лучше будет! А реальность? Цены на продукты питания повышают. Только основные продукты пока не трогают — хлеб, молоко, сахар. Но и они фальсифицированы. А каковы реальные перспективы? Естественные и качественные продукты — привилегированным, а искусственные и бросовые — массам. Обещать-то можно златые горы, равенство, изобилие. А реальность неумолимо разделяет людей на группы, слои, классы. И все, что связано с их жизнью, тоже дифференцируется — школа, одежда, питание, жилища, средства отдыха и развлечения. А что в этом плохого, говорю я- Это же естественно. А я разве говорю, что плохо, говорит Добронравов. Я говорю, что это происходит объектив-н°- А проблема «плохо или хорошо» решается там, куда человек лично попадает. Для основной массы людей их путь уже предрешен. Лишь для таких, как мы, еще остается некоторая свобода выбора. Но и таких все же избыток. И общество изобретает свои безотказные средства против них. Какие? Оно обрекает нас на бесплодие во всех отношениях. Но еще не все потеряно, говорю я. Все, говорит Добронравов. Ну, пусть ты станешь старшим научным сотрудником и заимеешь три библиотечных дня. Что изменится? Чуть-чуть повысится уровень баб, с которыми будешь спать, чуть приличнее барахло наденешь, чуть лучше жрать будешь, чуть больше пропьешь. А принципиально все останется в том же положении. Поздно. Нас уже давно кастрировали в социальном плане жизни. Так что же делать, говорю я. Чудак, говорит Добронравов, делать то же самое, что мы делали до сих пор: ничего не делать. Это моя принципиальная позиция. И урывать от этого вшивого коммунистического общества все, что под руку попадается. А это не так уж мало. Вот смотри. Я возглавляю ДОСААФ в институте. Что это значит? По крайней мере раз в неделю я нагло иду в «кадры», беру книгу прихода-ухода, пишу, что ушел в районное отделение ДОСААФ, и смываюсь по своим делам. Кое-что перепадает от Общества — премии, путевки, подписка на книги, билеты в театры. Дальше, я отвечаю за физкультурную работу по линии месткома. Что это значит? Опять-таки кое-какое время, кое-какие средства, кое-какие развлечения. Какие? А лыжи? А волейбольные принадлежности? А пинг-понг? А шахматы? А байдарки? А профсоюзные денежки на походы и поездки? По мелочам набирается порядочно за год. Ежегодно я имею безвозмездные ссуды по линии кассы взаимопомощи, соцстраховскую путевку. За всякие праздничные дежурства и за избирательные кампании имею отгулов столько же, сколько длится основной отпуск. Устраиваю иностранцев, приезжающих в институт, вожу их по туристическим местам. А это — времяпровождение, денежки на транспорт и питание. Короче говоря, я живу — не жалуюсь. Дотяну до пенсии — и на боковую. Смешно, я от нечего делать на любом европейском языке могу изъясняться. Конечно, если бы я вступил в партию и защитил диссертацию, я бы за границу стал ездить и все такое прочее. Но меня туда не тянет. И осведомителем я не хочу становиться. И потерять на это нужно минимум три-четыре года. Изворачиваться. Это в мои-то годы. Нет, мне это не подходит. Мне и так неплохо.