Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

К стыду своему я должен сознаться, сказал я, что меня как-то не волнует судьба русского народа. Меня тоже, сказал Учитель. Но это не равнодушие, а готовность разделить судьбу своего народа, покорность ей. Мы лишены возможности влиять на нее активно, как и почти вся остальная масса народа, и нам не остается ничего иного, как с рождения усвоить психологию: будь что будет! Наш народ вверяет свою судьбу высшему руководству не потому, что верит ему и любит его, — он не верит ни одному его слову и ненавидит его, — а потому, что в силу исторически сложившихся социальных условий своего существования вынужден отчуждать свое активное начало тому, кто сумеет его захватить.

Меж гор, лесов, полей, морей,

Меж необъятных океанов,

Без буржуев и без царей

Расти и ширьсь, страна Иванов!

Не мясом — лозунгом питай

Свою первичную натуру!

И в тесном транспорте читай

Про рай земной макулатуру!

Не в шелк — в газетный треп одень

Свое проверенное тело!

И помни, дан текущий день,

Чтоб выть «Да здрасьте» оголтело!

Славь мудрость партии вождей!

И все житейские прорехи

Вали на дефицит дождей,

На объективные помехи.

Что даром хлеб не продают

За океаном сионисты.

Покоя сзади не дают

Мао... их мать!., цзэдуинисты.

Напоминай, что мы должны Кормить задаром пол-Европы И жрут из нашей же мошны Свободолюбы эфиопы. Но ты достигнешь все равно, И, верный Ленина завету, Всепобеждающим говном Засрешь по уши всю планету.

Социальный и возрастной состав КПСС — одна из важнейших государственных тайн. Один старый друг отца, работающий на периферии на довольно крупной должности, рассказывал (в пьяном виде, конечно, и по секрету), что у них посадили человек десять; одних — за попытку разгласить данные о социальном и возрастном составе партийной организации области, других — за небрежность в хранении этих данных. То, что у нас публикуется на этот счет, сплошная липа. Почему? Да потому, что наша Партия считается прежде всего партией рабочего класса, и к тому же — партией, в которую идут из стремления души к светлым идеалам. А на самом деле она уже давно есть партия пожилых чиновников (по преимуществу), и вступают в нее почти все (за редкими исключениями, о коих скажу ниже) из стремления к благополучию всякого рода. В светлые идеалы не верит никто, кроме немногих маразматиков, которым положено это делать по их положению. Да и те просто привыкают считать своей искренней верой то, что сначала было ложью и лицемерием. И больше абсолютно ничего. Мы над этими идеалами начали смеяться еще в младших классах школы, причем будущие члены партии и преуспевшие чиновники смеялись не меньше прочих. А то и больше. Один из наших выпускников сейчас работает в аппарате Городского комитета (МГК) партии, один — в Идеологическом отделе в КГБ, кое-кто преуспел в званиях и должностях в науке, что те же самые МГК и КГБ. Наша школа была в центре, у нас училось много детей чинов из КГБ, МВД и других почтенных организаций. Так эти партийные активисты в свое время были основными поставщиками антисоветских анекдотов. Тот тип, что сейчас в МГК, собрал полностью все серии «Армянского радио», «Чапаева», «Ленина», «Хрущева» и «Брежнева».

Теперь приняты какие-то постановления, стимулирующие вступление в партию рабочих, крестьян и вообще производственников низших рангов (включая техников, мастеров, инженеров) и ограничивающие приток в партию из среды интеллигенции. Нам на наш гигантский институт выделяют в год всего два-три места. Правда, к нам стараются отбирать уже членов партии. Но все же в связи с новыми веяниями (потребовалось знание иностранных языков, более высокий литературный и научный уровень писанины) к нам набрали довольно много молодежи. Молодежь вышла из комсомольского возраста, уже перевалила за тридцать, рвется годами к светлым идеалам, а тут — всего несколько мест. Есть отчего прийти в отчаяние! Я уже дважды был кандидатом в кандидаты в члены. И дважды отставлялся. И хоть убейте, не пойму, почему я становился кандидатом. Но более или менее смутно представляю, почему переставал им быть. В первый раз мое место передали Сазонову, второй раз — одному ловкому парню из Азербайджана. Чувствую, что и на сей раз я теряю свою возможность. Ничего подобного, говорит Он. Теперь-то твое дело как раз на мази. Петин теперь тебя сразу пропихнет не то что в члены, а прямо в ЦК. Или в Политбюро. А что? По крайней мере, впервые за всю историю этой организации в ней оказался бы приличный человек! Скажи честно, что ты сделал бы, если бы вот сейчас тебя назначили Генсеком? А как ты думаешь, спрашиваю я. Распустил бы партию, говорит Он. Эх ты, говорю я, а еще жизненный опыт имеешь! Я бы поголовно всех объявил членами партии. Эффект тот же, зато демагогический ход — не придерешься. И жуликов? — спрашивает Он. Этих в первую очередь, говорю я.