Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

— Вроде заглохло, — сказал Добронравов. — Кагэбэшники, во всяком, случае не появляются.

— Дурацкая липа, — заметил Учитель. — Как всегда, хотели из мухи слона раздуть.

— Хотите новый анекдот? Подходит утром Брежнев к окну. Привет, Солнце, говорит. Приветствую Вас, дорогой товарищ Генеральный Секретарь, Председатель Президиума, Председатель Комитета Обороны, Маршал, лауреат Ленинской премии, десятирежды Герой и т.д. и т.п., отвечает Солнце. День. Подходит Брежнев к окну. Привет, говорит, Солнышко. Приветствую Вас, дорогой Генеральный Секретарь, Председатель и т. д. и т. п., отвечает Солнце. Вечер. Подходит Брежнев к окну. Привет, говорит, Солнышко. А пошел ты на ..., отвечает Солнце. Как же ты так грубо, обиделся Брежнев. Утром ко мне так хорошо обращалось и днем, а теперь-то почему так? Плевать мне на тебя, теперь я на Западе, отвечает Солнце.

— А гайки-то Они закручивают вовсю. В ближайшем номере пойдет два погромных материала. И каких! После пятьдесят шестого года ничего подобного не было.

— На мартовском Пленуме решили послать Запад подальше и начать решительно сокращать нашу экономическую зависимость от него. Похоже, что хотят снова опустит «железный занавес».

— Это не так-то просто теперь.

— А кого громят?

— Совершенно неожиданные фигуры. Пятнадцать лет в журнале, но до сих пор не пойму, по каким принципам отбирают. В диамате будут бить Петрова, Сударикова и Иваницкого. Знаете?

— Конечно. Но они же болтуны и кретины!

— А в истмате... Ни за что не догадаетесь. И не поверите, Лукина, Седова... И еще несколько человек. В общем, всех авторов того сборника Лукина.

— За что? Это же смешно!

— Им не до смеха. Очевидно, в Отделе науки ЦК это дело всесторонне обсудили. Чтобы это не выглядело как антисемитизм, отобрали почти одних русских. Но чтобы зародилась мысль в этом направлении, пару евреев явных подкинули и одного «замаскированного». Кого? А Седова. Выбрали фигуры второстепенные, чтобы на Западе шуму не было. Вместе тем мало-мальски известные, чтобы дело серьезно выглядел

— А в каком духе погром?

— Уступки и примиренчество по отношению к буржуазной западной идеологии, протаскивание враждебных идей, забвение фундаментальных истин марксизма-ленинизма. В общем демонстрация идеологической непримиримости.

— После «Вопросов», надо думать, и в «Коммунисте» кое-что дадут. Потом — в газетах. И пойдет!..

— Если это всерьез, то надо ожидать какой-нибудь крупной пакости на общегосударственном уровне. Могут крупный спектакль затеять. Давно не было. Соскучились, наверно. А руки чешутся.

ДЖ оказался закрытым по случаю Всесоюзного совещания журналистов по вопросам идеологической работы. Ох, как все это осточертело, сказал Добронравов, когда они остались вдвоем с МНС. Была бы противотанковая граната, не задумываясь запустил бы под первую же «черную карету». Гранатой их не возьмешь, задумчиво сказал МНС. Сказки, сказал Добронравов. Это Они специально такие слухи распускают. Противотанковая граната, если попадешь, конечно, запросто прошибет. А где ее взять, спросил МНС. Это не проблема, сказал Добронравов. Лишь бы желание было. А кто ищет, как пели когда-то, тот всегда найдет. Только что именно найдет, подумал МНС, но промолчал. Он уже вошел в состояние полной отрешенности от окружающего.

— Ты кто?

— Татьяна.

— Зачем ты здесь?

— Глупый вопрос. Зачем женщина попадает в кровать к мужчине? Признаюсь, я об этом не жалею.

— Судя по физиономии, ты — сволочь.

— Но-но!

— А судя по телу, в тебе есть искра божества.

— То-то!

— Так что оставайся. Но предупреждаю, никаких теоретических рассуждений! Эту комнату прослушивают и проглядывают насквозь. И чтобы никаких реформ! Я ненавижу усовершенствования. Я предпочитаю стабильный бардак. Бардак — он и должен быть бардаком, а не коммунистическим раем.

— Может быть, кофе сделать?

— С ума сошла? Какой теперь кофе?!

— Натуральный. У меня есть пакетик.

— Если это так, значит, ты послана мне Богом.

— Ну, не самим Богом. Каким-нибудь его заместителем.

— А теперь скажи, где ты меня подцепила?

— Это ты меня подцепил. Но каюсь, я давно за тобой охочусь. Ты мне давно нравишься. Я тут неподалеку работаю. Но ты на меня не обращал внимания.

— А вчера обратил?

— Ты просто схватил меня, затащил в парадное и сделал свое дело. Потом схватил за руку и поволок сюда. Сказал: будь моей женой и войди в мой дом!

— Так и сказал?