Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

Марксизм можно рассматривать с двух существенно различных точек зрения — с исторической и функциональной. С исторической точки зрения это — звено в духовном процессе человечества прошлого века. Он был порожден этим процессом и давал ответы на проблемы, уже поставленные предшественниками. С этой точки зрения он заслуживает уважения, имеет смысл и высокий интеллектуальный потенциал. Но если изъять его из этого исторического духовного контекста и рассматривать сам по себе с точки зрения его научных и нравственных претензий, он будет выглядеть как чепуха, невежество, заблуждение, бессмыслица. Два пути открывались перед теоретиками партии, взявшей власть под лозунгом марксизма и намеревающейся сделать его своей идеологией, — извлечь марксизм из его исторического контекста и изобразить его как науку, в соответствии с которой все сделалось, делается и будет делаться, или изобрести новый «марксизм», исходя из потребностей руководства возникшим обществом и используя марксистскую фразеологию в ее исторически данном виде. Все теоретики партии пошли по первому пути, ибо они долго и упорно изучали марксизм, и им жаль было расставаться с накопленной в их головах устаревшей трухой. Я пошел по второму пути, ибо мне не с чем было расставаться и у меня не было иного выхода. Мне просто повезло, ибо мой путь был единственным путем, на котором можно было реализовать цель тогдашних теоретиков партии представить марксизм как науку, по которой все делалось и делается. Надо отдать должное Ему, он сразу это понял и оценил избранный Мною путь. Эта банда идиотов, сказал Он, не понимает самой простой истины. Историю не делают, она делается сама собой. А если ты хочешь делать историю, не мешай ей делаться, как она хочет, но сделай вид, будто она поступает так по твоей воле. Когда она к этому привыкнет, делай с ней потом что хочешь. Но тогда это уже и не потребуется, так как она сама будет делать то, что ты сам захотел бы, если бы она на самом деле была продуктом твоей воли. Ты меня понимаешь?

Я Его понял.

МНС показал готовую часть рукописи сталинского Прохвоста Учителю и попросил его высказать свое мнение.

Этот Прохвост не такой уж дурак, сказал Учитель. Он схватил суть дела. А исторические детали значения не имеют. Тут, надо думать, он наврал или по старости напутал. Вот скажи, мог бы ты сектором руководить? А отделом? А институтом? А всей академией? А государством в целом? В этом-то и дело! А знаешь, сколько в стране таких гавриков, которые смогли бы? Миллионов двадцать, не меньше. Представляешь себе, двадцать миллионов человек способны выполнять функции Тенсека, Председателя Совмина, Председателя Президиума Верховного Совета! А благодаря чему достигается такая способность и уверенность? Благодаря тому, что мы все от мала до велика проходим мощную идеологическую школу. Поверь мне, я не шучу.

Сейчас модно уличать Сталина, Ленина и даже самого Маркса в невежестве и заблуждениях, продолжал Учитель. И это имеет серьезные основания. В среде же марксистов модно свысока смотреть на Сталина как на вульгаризатора марксизма. А между тем до работ Сталина в марксизме творилось ужас что. Такое словоблудие, что сам Гегель свихнулся бы. Сталин обнажил суть марксизма, вернее — изобрел ее. Он внес в марксизм некоторую фундаментальную ясность. После «разоблачения» Сталина опять расцвело словоблудие, хотя по существу за все послесталинские годы десятки тысяч философов не прибавили к марксизму ни крупицы нового. То, что сделал Сталин, примитивно, убого, нелепо. Это так. Но это — необходимая предпосылка создания жизненной идеологии. Сейчас наступил идеологический спад. Причин тому много. И одна из них (если не главная) — возврат марксизма к досталинскому словоблудию. Помяни мое слово, к работам Сталина еще вернутся. Очень любопытная рукопись. Дай мне почитать продолжение.

Ночь свои объятия раскрыла,

Как любили выражаться встарь.

И, уткнув в подушку свое рыло,

Сладко спит партийный секретарь.

Супруга ожиревшая теснится

И храпит с ним рядом в унисон.

Им обоим параллельно снится

Все один и тот же вожделенный сон.

Делегаты ряд за рядом встали,

Встал президиум к плечу плечо.

Мраморный пятиметровый Сталин

Высится позади с Ильичом.

Вот аплодисментов гром унялся,

И, волненья сдерживая дрожь,

На трибуну медленно поднялся