Tarjei Vesaas - Pticy

Он заметил, что она отделила его от себя. Отступать было по­здно, оставалось выяснить все до конца.

- А ты будешь сидеть со мной?

- При чем тут я? — спросила Хеге, глаза у нее так бегали, что ему больно было смотреть.

- Но почему?

- Ты знаешь, с кем я сижу,— ответила она.

Как просто она это сказала, и его план сразу превратился в ничто. От него ничего не осталось. Решительность и изобретатель­ность Маттиса утекли, как вода сквозь сито. Он проиграл, не успев по-настоящему начать.

- Больше мне не о чем говорить,— грустно сказал он и встал.

Хеге промолчала, она даже не повернулась к нему. Маттис прибавил:

- Странно, что кочка не помогла, а я-то думал, что сумею при­влечь тебя на свою сторону до прихода Ёргена.

Хеге все еще сидела на мягкой кочке. Наконец она тоже встала.

- Ох, я даже и не знаю,— растерянно проговорила она.

- Что?

- Думаешь, мы не говорим о тебе?

- Говорите, я знаю,— быстро ответил Маттис.

- Мы сделаем все, что сможем,— сказала она.— Надеюсь, ты это понимаешь?

Маттис не слыхал ее. Он только видел, что она вошла в калит­ку и скрылась в доме. Его занимало другое: блестящая мысль. Что такое блестящая мысль, если уж на то пошло? Ничто. Ты явишься с ней, но стоит умному только раскрыть рот — и она как мусор упадет на землю. Хеге хватило одного или двух слов, чтобы он пропал, а его план рассыпался в прах.

Сделаем все, что сможем, сказала она. Что она в этом понимает!

37

С перевозом было покончено. Нрав у Ёргена был кру­той. Каждое утро Ёрген брал Маттиса с собой в лес.

- Ты должен учиться,— сказал Ёрген, он был немногословен, спорить с ним было бесполезно. Маттис ворчал, но ходил на ле­сосеку.

Однажды, вернувшись измученным после тяжелой работы, он получил своеобразное угощение и от Хеге.

- Тебе нужно пройти эту школу,— сказала она.

Ну как растолковать ей, что его мысли, которые, словно лучи, идут прямо к веслам, когда он плавает на лодке, не признают ни топора, ни скобеля. Хеге ничего не понимала.

В лесу Ёрген был добрый, этого у него не отнимешь. Он вы­искивал для Маттиса деревья потоньше, чтобы их было легче ру­бить, а потом и валил их за него, почти все. Успехов Маттис не делал, ему хотелось одного — поговорить с Ёргеном о Хеге.

Наконец это ему удалось, они сидели и пили кофе. Маттис устал, хотя сделал очень мало,— он чувствовал себя заживо погребенным под кучей еловых веток. Ёрген и Маттис растянулись на земле, положив головы на камни, и прикрыли глаза.

Вот сейчас, самое время.

Вперед на грозу! — подумал Маттис, чтобы подбодрить самого себя. Он приподнялся. Ёрген тут же открыл глаза, он был на­стороже.

- Давай, Маттис, отдохнем еще немного.

- Нет, мне надо поговорить с тобой,— грозно начал Маттис, другой тон тут не подходил.

- Тогда выкладывай.

- Ты небось видишь, что с каждым днем я работаю все хуже и хуже?

Это была правда. Маттис и в самом деле работал еще хуже, чем вначале. Ёрген все видел, и потому ему было неприятно услы­шать это от самого Маттиса.

- Да, просто не пойму, что ты за человек? — На этот раз го­лос у Ёргена был злой.

Он-то и придал Маттису мужества, этот злой голос.

- А ты что за человек? Кто отнял у меня Хеге? Это, по-твое­му, хорошо?

Ёрген смутился.

- Так уж получилось,— сказал он.

Они помолчали. Хеге стояла между ними, не принимая ничью сторону.

Но вот Ёрген сказал:

- Ты бы лучше подумал о Хеге, а не о себе. Порадовался бы за нее. Думаешь, ей раньше было сладко?

Маттис лишился дара речи, он был поражен, он не мог так бы­стро посмотреть на все с другой стороны. Ёрген, конечно, прав, только... Он сидел неподвижно и все-таки был похож на птицу, беспомощно бьющую крыльями. Мир полон силы, которая вдруг появляется и подавляет человека. И эта сила не только Хеге, Ёрген и все умные, нет, она так безжалостна и неумолима, что заставила Маттиса самого перевезти через озеро в собственной лод­ке свою собственную беду и пригласить ее в свой дом. Что же ему теперь делать?

- Давай не будем больше говорить об этом,— предложил Ёрген, потому что Маттис так и не ответил ему.

- Я сейчас плохо о тебе подумал,— злобно сказал Маттис.

- Это тебе не поможет.

- А что поможет?

- Хватит об этом,— твердо сказал Ёрген.— Все останется как есть.

- Ладно,— сказал Маттис. Злые мысли одолевали его, но он сказал «ладно» и покорился. Он снова лег на землю.

Они лежали на вырубке, давая отдых спине. Кругом валялись сучья и ветки, торчали пни, в траве росли грибы. Ёрген дер­жал в руке ветку и в задумчивости хлестал ею по красным мухоморам, которые росли рядом с ним. Сбив мухомор, он заговорил об этих красивых грибах: ему хотелось переменить тему разговора.