Надежда Васильева: По прозвищу Гуманоид

— А ну разойдись, а не то прибью!

Свора разбежалась, как тараканы при вспыхнувшем свете лампы. Между деревьями блестели их азартные черные глаза. От гостиницы к роще бежали какие-то люди. «Аборигены», все, как один, растворились в гуще леса. Первой к нему подбежала какая-то светловолосая девчонка, его сверстница. В ее серых глазах было столько испуга, что Митьке захотелось уткнуть свое окровавленное лицо под мышку. Футболка безжалостно расползлась, и только надпись «Карелия» гордо красовалась на груди. Белые шорты в пятнах пыли, а голые руки и ноги — будто разрисованы йодовыми кляксами.

— За что они тебя? — Голос у девочки был таким участливым, что Митька сначала смутился, а потом вдруг почувствовал в себе неодержимую силу, которая теперь так и вырывалась из него.

— Было бы за что — убили!

— Как это? Серьезно?

— Нет, шучу.

Кровь из Митькиного носа заливала подбородок. Девочка протянула ему платок. Митька не взял, зажал нос рукой. Еще не хватало вытирать сопли кружевными розами.

— И как ты их один разогнал! — покачала она головой. — Мы видели, их много было.

— А! — отмахнулся Митька. Больше сказать было нечего. Не с девчонками же обсуждать эти вещи.

А к ним уже подходила женщина и еще одна девочка, чуть постарше возрастом. Митька догадался — мать и сестра.

— Рита! Пригласи молодого человека в наш номер. Ему нужно принять холодный душ и смазать ссадины йодом, — громко скомандовала женщина. Последним подошел мужчина — отец. Он осторожным движением приподнял Митькино лицо, внимательно осмотрел синяки и кровоподтеки.

— Не бойтесь. Я — врач. Нужно обследовать ваши «боевые» раны.

Митька не дергался. Лицо у мужчины было мужественным, а голос — волевым и спокойным.

— Та-к, — протянул мужчина. — Ничего страшного. До свадьбы заживет. Позвольте узнать, как вас зовут?

— Дмитрием, — чуть задумавшись, произнес Митька.

— А что сомневаетесь?

— Дед Митькой зовет.

— Ну, вот что, Дмитрий, — снова скомандовала женщина. — Следуйте за нами. Мы живем в соседнем корпусе. Видели вас в ресторане. Наш стол у окна напротив входа. Вы недавно приехали?

Митька кивнул.

— А мы уже здесь вторую неделю. Меня зовут Галина Ивановна, мужа — Валентин Петрович. А девочки — наши дочери. Младшая Рита, старшая — Света. Прошу любить и жаловать.

Митька покосился на девушек. Света была постарше Риты года на два. Покрепче, повыше, но такая же белокурая.

— Ты что, из Петрозаводска? — спросила Света, рассматривая рисунок на футболке.

Митька молча кивал головой. Губы раздуло так, что даже шевелить ими было трудно.

— А мы из Петербурга, — пояснила Рита. — Почти соседи. У нас в Петрозаводске тетя живет. Мы там часто бываем.

— В каком номере вы живете? — спросила Галина Ивановна. — Валентин Петрович предупредит вашего отца, чтобы не волновался.

— В тридцать восьмом. — Звуки вылетали такие чужие и шепелявые, будто рот был набит грецкими орехами.

— Пойдем, — улыбнулась ему Рита.

Митька весь залился краской. Рита ему нравилась. Она была похожа на ромашку, что красовалась на кармане ее сарафана. Цвета спелой ржи волосы её спадали на загорелые худенькие плечи. Загар был ровным, и кожа казалась бархатной. Почему девчонки такие красивые? И ноги у них прямые, ровные, словно выточенные на станке большим мастером. Не то, что его «загогулины». Критически посмотрел на свои. Да-а! Топорной работы, сказал бы дед. Интересно, на каком пляже они купаются? Спросить, что ли? Но вместо этого только сплюнул алой слюной. В гостиницу шел молча. Галина Ивановна что-то рассказывала, но он не слушал, косился на Риту. Она тоже нет-нет да и поглядывала на него. А глаза так и светились затаенной улыбкой. Ни одна девчонка в их классе не могла бы сравниться с ней. Даже Маринка Беляева, за которой ухлестывали почти все пацаны. Маринка была настоящей красавицей. И знала об этом. А потому во взгляде у нее проскальзывала мания величия. На Маринку больше была похожа Света. А Рита!.. У нее были очень нежное лицо. Но, главное, глаза. Они так и притягивали Митьку к себе.

Пока Галина Ивановна смазывала чем-то его ссадины, Рита зашила и постирала его футболку. Митька тут же натянул ее, сырую, на голое тело и, буркнув: «Спасибо. Я пойду», — заторопился к двери.

— Что так быстро? — удивилась Галина Ивановна. — Садитесь с нами чай пить, молодой человек. У нас есть вкусные пирожные.

— Извините, в другой раз. — А про себя подумал: — Пора и честь знать! А то еще чего доброго отец прибежит. Он — шальной. Не щелбанов, так подзатыльников надает. Стыда не уберешься…