Стефан Каста - Лето Мари-Лу

— Хорошо, — говорю я тихо, чтобы ей не мешать.

Мари-Лу помогает себе всем телом. Я чувствую, как участвует каждый мускул, каждый нерв.

Я крепко держу ее за талию, словно это поможет. Понимаю, что все дело в концентрации. Этим руководит мозг. Ее желание заставляет ноги медленно скользить по мосткам.

Мы преодолели приличный отрезок пути. Намного дальше, чем я думал. Если бы у Мари-Лу хватило сил, она бы дошла до конца мостков. По-моему, это просто фантастика, что парализованная девушка может ходить.

— Хорошо, Мари-Лу! — шепчу я. — Просто здорово!

Кажется, я сам все испортил. Волшебство исчезает. Мари-Лу теряет концентрацию. Она останавливается, покачивается и, скорее всего, упала бы, если б я не стоял рядом. Она смотрит на меня и говорит:

— Прекрати сейчас же!

— Что ты имеешь в виду?

— Думаешь, ты Иисус? Думаешь, ты можешь натренировать меня так, что я расстанусь с этим проклятым креслом? Ты воображаешь, что благодаря тебе я вскоре буду прогуливаться тут, как ни в чем не бывало?

Я пристально смотрю на нее. Не знаю, что сказать.

— Я лишь хотел помочь тебе, Мари-Лу.

— Ты должен плюнуть на меня. Понимаешь? Послать меня ко всем чертям!

— Нет, я этого не сделаю.

— Ты дурак, Адам. Тупоголовый спортсмен-придурок.

— Я забочусь о тебе. Разве это глупо?

— Ты совершенно ничего не понимаешь. Иногда ты меня просто бесишь.

Она бьет меня рукой в живот. Задевает ногой один из моих карандашей, и тот скатывается в воду.

— Привези мне кресло.

Я медленно бреду по мосткам. Не могу удержаться и измеряю шагами расстояние. Один… два… три… и еще полметра. Она прошла три с половиной метра. Это просто сенсация, и я рассказываю об этом Мари-Лу, когда та садится в кресло.

— Ты когда-нибудь прекратишь, черт тебя побери?! — кричит она, разворачивается и едет во двор.

Я стою и долго смотрю ей вслед. Это наша вторая настоящая ссора.

Я снова рисую Мари-Лу. Она просто прекрасна. Расслабленна. Лицо отдыхает, словно остров в лучах солнца после бури. Глаза сияют мягким светом, никаких косых взглядов, никаких размышлений. Каждый мускул на своем месте. Уголки рта приподняты, а ямочки на щеках похожи на двух паучков, искусно наколотых мастером-татуировщиком. Волосы висят спонтанно и слегка растрепаны. Она выглядит именно так, как я хотел. Мой карандаш жадно скрипит по бумаге. Пытается запечатлеть то, что видят мои глаза. Если мне удастся воспроизвести хоть немногое, я никогда не скажу ни единого плохого слова о художниках. Я рисую, пока пальцы не сводит судорогой. Не знаю, долго ли мы сидим. Когда я поднимаюсь с альбомом в руках, одна нога совсем занемела. В мышце колет, когда я пытаюсь растрясти ее.

— Сегодня ты чертовски хороша, — говорю я.

Я замечаю, что Мари-Лу хочет побыть в одиночестве, и предлагаю ей съездить и проверить наш почтовый ящик, потому что опять забыл про него.

Мари-Лу охотно соглашается, и, когда она уезжает, я спускаюсь к берегу. Прыгаю в воду и отрабатываю мои «самые красивые в мире движения ногами».

Цепляюсь за мостки и заставляю ноги работать. Жаль, что таким образом нельзя отрабатывать движения руками. Но с руками у меня уже лучше. Мари-Лу говорит, что я смогу плавать как вперед, так и назад. Я проделывал это несколько раз, лежа на пенопласте. Двигал одновременно и руками, и ногами.

Но при мысли, что я должен делать это без пенопласта, меня наполняет страх. Я уверен, что сразу же утону, стоит мне только попробовать.

Когда Мари-Лу возвращается, я сижу на мостках и выковыриваю из пальца занозу.

— К тебе приедут гости, — говорит она, держа в руке открытку.

— От кого?

— Сам прочитай.

Ее голос звучит как-то странно, я беру открытку и торопливо пробегаю по ней взглядом. На открытке изображен замок, это от папы, у него странное чувство юмора. Я торопливо читаю короткое послание:

«Здорово, старик! Надеюсь, у тебя все в порядке. В городе жара, как в аду. Мы с Бритт собираемся навестить тебя. Мы взяли несколько дней отгула, и, если погода будет такой же, мы останемся до середины следующей недели. Нужно же пользоваться случаем. Продукты купим сами перед отъездом. Увидимся в пятницу вечером. Андерс».

Я в полном смятении от этого известия. Как же так? Папа и Бритт? На целую неделю!

— Какой сегодня день? — спрашиваю я у Мари-Лу.

— Понятия не имею. Кажется, среда.

Я вспоминаю, что вчера слушал музыкальную передачу по радио, а она выходит по средам.