Стефан Каста: Лето Мари-Лу

Это был цейтнот. Во всяком случае, для меня. После обеда у нас урок рисования на пленэре, а я отстал от остальных и теперь опаздывал. Выйдя из метро в районе Сканстуль, я ввинтился в людской поток.

Как обычно, я бросил взгляд на витрину рыбного магазина. Рекламировали свежее мясо акулы катран, и, переходя дорогу, я задумался о том, как его готовят: варят или жарят.

Я очнулся от своих мыслей, когда два парня в кабриолете «Пежо 204» посигналили мне. Я устремился к тротуару. Под мышкой я держал большую папку с эскизами и рисунками, которые нужно было доделать дома.

Помню, я подумал, что вот уже и лето на носу. Первый раз в этом году я увидел кабриолет. Был теплый апрельский день, над Сёдером [1] Сёдер — полное название Сёдермальм, район в центре Стокгольма. (Здесь и далее примеч. перев.) светило бледное, почти серебристое солнце.

Может, из-за этих мыслей о лете я ничего не замечал вокруг себя. Меня уже переполняли планы и легкое беспокойство.

Внезапно ногу пронзила острая боль. Затем я растянулся на тротуаре во весь рост. Вокруг легкомысленно порхал целый сонм белых ангелочков.

Я стоял на четвереньках и глупо озирался. Правая нога ужасно болела. Ангелочками оказались листы из моей папки, ветер кружил их над Гётагатан. На тротуаре лежала гора библиотечных книг. В чувство меня привела девушка, сидевшая передо мной в инвалидной коляске. Она была вне себя от гнева.

— Смотри себе под ноги! — прошипела она.

Люди останавливались и неуклюже пытались поймать разлетавшиеся листы. Я ползал по тротуару на коленках и собирал книги. Безусловно, это была моя вина. Должно быть, я налетел прямо на коляску, запрыгивая на тротуар. Со стороны могло показаться, будто я столкнулся с автобусом передвижной библиотеки. Наконец я поднялся на ноги.

— Слушай, мне ужасно жаль, — сказал я и протянул девушке стопку книг.

Она посмотрела на меня печальным взглядом, и я понял, кто передо мной.

— Мари-Лу! — воскликнул я.

Она выглядела весьма элегантно. Кончики длинных каштановых волос ровно подстрижены. Совершенно другой человек. Мари-Лу не узнала меня. Я видел, что ей трудно вспомнить, кто я такой.

— Адам! — воскликнул я. — Это же я, Адам из деревни!

Наконец она, кажется, вспомнила меня и сказала:

— Здорово, что мы встретились.

— Я давно собирался позвонить тебе.

Я не стал ей объяснять, почему до сих пор не сделал этого.

Рядом затормозил автомобиль. Мои рисунки вызвали настоящий хаос на проезжей части.

— Собирай скорее, иначе их сдует на Рингвэген, — сказала Мари-Лу.

Припадая на правую ногу, я побежал по улице. Было больно. Большая часть листов лежала в сточной канаве. Один за другим я выудил их оттуда. Несколько мальчишек помогали мне. Хромая, я вернулся к Мари-Лу. Она следила за мной взглядом.

Прохожие случайно толкали нас, торопясь пробиться вперед. Мари-Лу нерешительно взглянула на меня, словно спрашивая, что нам делать дальше. Я рассматривал книги, в беспорядке лежавшие у нее на коленях.

— Давай зайдем туда, — сказал я и кивнул в сторону «Макдоналдса».

Коляска Мари-Лу направилась ко входу. Я попытался идти рядом с ней, но мешал поток людей, выходивших из кафе, и я пошел впереди. Мы расположились у окна. Она вытирала книги салфеткой. Две черные галки сидели на тротуаре. Птицы уставились на нас цепким взглядом. Мне захотелось нарисовать их, но сейчас было неудобно.

Вместо этого я принялся рассматривать Мари-Лу. Вглядывался в мелкие детали ее облика, которые упустил раньше: зеленая кожаная сумка фирмы «Малберри», синий шелковый шарф, элегантно повязанный под воротник светлого пальто. Она была похожа на юную стюардессу. Настоящая аристократка. Хотя я давно знал ее и был в курсе, что это вовсе не так.

— Как твоя голова, все так же кружится? — спросила она, аккуратно положив на колени последнюю книгу.

— Даже чаще, чем раньше, — сказал я и рассмеялся.

Она задумчиво посмотрела на меня, словно пытаясь себе что-то уяснить.

— Ты изменился.

— Не так сильно, как ты, — ответил я.

Я не знал, как продолжить разговор. Она тоже. Мы стояли и молчали. Тогда я решил рассказать о своих планах:

— Я поеду за город на все лето и буду жить в нашем доме один. Свежий воздух и все такое.

— Правда? — удивилась она.

— Конечно. Я и так здесь почти всегда один, у папы вечно какая-нибудь работа. Сам о себе забочусь, ну и о папе, когда он дома.

Мы опять замолчали.