Альбер Коэн - Любовь властелина

— Короче, я вхожу, кабинет, конечно, супершикарный. Старинные гобелены и так далее. И он такой импозантный за своим письменным столом, с каменным лицом и пронзительным взглядом, и вдруг улыбается. Уверяю тебя, я встал как громом пораженный, у него безумное обаяние. Ох, чувствую, я за такого человека в огонь и в воду готов! Короче, улыбнулся и замолчал, и молчание длилось минуты две. Признаюсь, тут мне стало не по себе, но я же не мог заговорить, пока он о чем-то размышлял, короче, я жду. И потом случилась совсем необыкновенная вещь. Представь себе, он в упор спрашивает меня, не хочу ли я ему что-нибудь сказать. Я удивился и говорю, мол, нет, конечно. И он мне отвечает, что он так и думал. По правде говоря, я не понял, что он имел в виду, да это и не важно. Но тут я, не будь дурак, вдруг с поразительным присутствием духа (ты должна это признать), хватаю судьбу за хвост и говорю, что в принципе мне есть, что ему сказать, — то, что я рад представившемуся мне случаю выразить ему, какую радость доставляет мне служить под его началом — хотя бы даже и не непосредственно, еще добавил я очень тонко, ты понимаешь, здесь намек на то, чтобы попасть в его отдел. Короче, мы начинаем болтать. О том, о сем, о международной политике, о последней речи Бриана, мне каждый раз удается вставить словечко, в общем, беседуем. И беседуем в его роскошном кабинете, перед старинными гобеленами, совершенно на равных, такая светская беседа своего рода. Ну и вот, послушай, это еще не все, дальше еще лучше. Представь себе, что внезапно он берет лист бумаги и на нем что-то пишет, я в это время смотрю в окно, чтобы не показаться нескромным. И вот он дает мне этот листок. А адресована-то бумага в административную секцию! И знаешь, что там было написано? Ну ладно, скажу. Приказ о моем повышении! — Он глубоко вздохнул, закрыл глаза, потом открыл, вновь закурил трубку, чтоб подавить подступающий всхлип, несколько раз затянулся, чтобы сохранить мужественный вид и справиться с волнением, сводившим губы. — Короче, решением Генерального секретаря, господин Адриан назначается в ранг «А» начиная с первого июня. Вот так! Он берет у меня назад этот листок, подписывает и кладет в ящик с внутренней корреспонденцией. Он даже не спросил насчет меня сэра Джона! Короче, выбор напрямую, исключительный случай. Ну что ты на это скажешь?

— Это замечательно.

— Да я уж понимаю, что замечательно. Представляешь, в один миг попасть в ранг «А»! И заметь, я ведь ни о чем его не просил! Можешь себе представить, это такой человек, который способен составить о другом мнение за несколько минут, потому что сегодня после обеда мы и говорили-то минуты три-четыре, не больше, и что же, ему хватило, он понял, с кем имеет дело, и сделал соответствующие выводы! Вот это тонкий психолог, а? И какой благородный характер! Ты знаешь, многие у нас здесь антисемиты — должен сказать, не могу этого понять, я этого начисто лишен! Нация, явившая миру Бергсонов, Фрейдов, Эйнштейнов! — Затяжка, сопровождающаяся посасыванием трубочки. — Да-да, он увидел, с кем имеет дело! Ну что, меня можно поздравить?

— Да, конечно, поздравляю тебя с этим назначением. Таким заслуженным, — добавила она после паузы.

Вне себя от восторга он расплылся в широкой улыбке, отчего его круглое лицо показалось еще круглее. Выступившие от волнения мелкие бисеринки пота окаймляли полукруглую бородку. Он от всей души расцеловал Ариадну, затем промокнул пот. Как все-таки шикарно иметь такую шикарную жену! Спрятав пропахший бензином платок, он уселся в кресло.

— Вот что, жалко, что ты не подождала меня прямо там, в холле, ты бы увидела, как мы выходили из кабинета, прогуливались по коридору, беседовали, как добрые приятели, и он даже взял меня под руку! Ты представляешь, та же рука, которая держится за руку самого сэра Джона, та же рука держалась за руку твоего покорного слуги. Да, кстати, когда он уходил, велел передать тебе поклон. Так и сказал, поклон. Это очень мило, мне кажется, если учесть что он с тобой не знаком. Короче, это хорошо воспитанный джентльмен. — Он похлопал ее по щеке. — Ну что ж, моя Риасечка, с первого июня — в ранг «А». Почему с первого — по бюджетным соображениям, сейчас еще нет такой вакансии, а через месяц Сундар уйдет, он возвращается в Индию и будет руководить там отделом писем, вероятно, в должности директора, это настоящая синекура, везет же ему! Ну ты представляешь себе! Для начала двадцать две тысячи пятьсот пятьдесят золотых монеточек в год, затем пойдут ежегодные прибавки! А потом, с моральной точки зрения, это имеет огромное значение! Ранг «А» — это означает восточные ковры, кожаные кресла, в которых всегда полно посетителей, застекленный книжный шкаф, запирающийся на ключ, а не какие-нибудь полки, как у ранга «Б». Это уже крупный чиновник! — Он был очень возбужден, листал досье, даже не замечая, что делает, закрывал одно, открывал другое. — Кожаные кресла — оттого, что чиновник ранга «А» зарабатывает гораздо больше, это уже должность государственной важности, переговоры, поездки по всему миру. И, ты ж понимаешь, я теперь могу позволить себе повесить на стену одну или даже две современные картины! В ранге «А» все себе можно позволить. Не реалистическую живопись, нет, абстрактные полотна! И дамасскую табакерку на столе для шикарных сигарет, чтобы предлагать посетителям. Так я буду более начальственно выглядеть. А на стол поставлю фотографию зама генсека с надписью на память! Я у него как-нибудь между делом ее попрошу. У человека-то, который со мной прогуливается под руку, я имею право попросить фотографию, как ты думаешь?