Мария Спивак - Черная магия с полным ее разоблачением

И вдруг мне опять приснилась Лео — в широкой мужской футболке и джинсах. Ее посещение было коротким.

— Я от него устала. Он старый!!! — с чувством воскликнула она и умоляюще на меня посмотрела. Пожалуйста, пойми, говорил ее взгляд. И прости.

Я простила.

В сущности, мне следовало сказать ей спасибо: я никогда не жила так ярко, как в последний год. Не знала, что еще способна любить — неистово и пылко, как в юности. И совсем не умела быть собой .

В детстве с подружками мы однажды играли в некую сложносочиненную игру, по ходу которой мне предстояло изображать попугая и вытаскивать из мешочка предсказания. Мы очень долго их сочиняли, и все они были невероятно романтические, но одно — своего рода черная метка — звучало так: «Вы найдете свое счастье в починке телевизоров».

Как ни удивительно, сейчас подобная перспектива казалась заманчивой. Не навсегда, временно: только чтобы восстановить силы и научиться передвигаться без костылей. А то один раз я уже ухватилась за Протопопова, не представляя, как бывает иначе…

Любовь — не любовь, пусть уже фатум разбирается: сам заварил кашу. Если нам с Майком суждено быть вместе — будем, никуда не денемся. Если же нет…

Но надеюсь, что будем.

Правда, мне почему-то стало важно, чтобы он сам приехал.

А пока — пойду-ка я учить каталанский. Умка говорит, что в костеле — она католичка — висят объявления о наборе в группы, где преподают носители языка. Попрошу ее узнать расписание.

И тогда в Грансоле буду совсем как рыба в воде.

Тата, Тата.

Я совершил святотатство.

Мне было достаточно снять с груди крест и, отложив его в сторону, тихо уйти — а я зачем-то осквернил иконы, поджег храм, долго изгалялся перед небесами и, как, наверное, всякий, кто дошел до подобного безобразия, ждал, что боженька выглянет из-за тучки, строго погрозит пальцем и слегка шибанет молнией. Дескать, угомонись, дурень. Цыц.

И вернет все на место.

Я же не думал, что это окончательно. Скорее, надеялся, что она захочет отвоевать меня у жены. Вряд ли я бы мог сопротивляться. Но Тата не сделала ни шага в мою сторону.

Только потом я представил, как мой поступок выглядит в ее глазах, и ужаснулся. Предательство, подлое предательство — после всего, нашептанного в Америке, после моих писем и жарких слов, сказанных в телефонную трубку. Я хочу быть с тобой, я так хочу быть с тобой, и я буду с тобой…

Как мне с ней объясниться? Я набирал ее номер и тут же обрывал звонок.

Потом решился написать.

Любовь — великий инквизитор, начал я. С каким безжалостным наслаждением она выжигает тебя изнутри, рвет на куски душу, пронзает раскаленной иглой сердце, переламывает об колено волю …

Тьфу. Какая высокопарность. Хоть и абсолютная правда.

Я вот, к примеру, не вынес пыток. Чувства — мои к Тате, жены ко мне — истерзали меня так, что я готов был на все, лишь бы прекратить муки.

Знаете, как это происходит? Последнее колебание — и ты сказал, что требовалось, и, окаченныйхолодной водой, упал в изнеможении на спину, и тебе хорошо: не больно. И только потом, когда достанет сил разомкнуть веки, ты опять видишь своих палачей и вдруг содрогаешься: господи! Я же… товарища погубил! Но я не хотел… я не то… стойте, стойте…

А уже — все. Поздно.

Так, во всяком случае, было со мной.

Знал бы раньше, как все повернется, постарался бы убежать, спрятаться, не играл бы в рисковые игры с любовью. Опасный она противник.

Я попал в больницу с сердечным приступом, и от страха за свою жизнь потерял способность трезво мыслить. В голове стучало одно: а вдруг, правда, порча? Экстрасенсы, они же чувствуют, не зря жене говорили? Вдруг Тата действительно обращалась к колдунье? Или сама решила испытать на мне какое-нибудь зелье? Ведь в ней определенно есть нечто ведьмовское, а в доме полно соответствующей литературы. Я-то, узнав про приворот на цветке, не успокоился, пока не попробовал, и, главное, добился результата! А раз меня с моим глубоко материалистическим умом угораздило на такое пойти, то Тата, не чуждая мистике, тем более могла — хотя бы из любопытства.

Жена, сидя у моей постели, твердила: видишь, до чего довели твои бабки и составчики? Вся любовь после них началась, а с кем ты туда ездил? Вот-вот, со своей… дьяволицей. Тогда она тебя и приворожила. А теперь что? Только молиться, чтобы ты у меня живой остался! Лежи, лежи, тихо. Не разговаривай, доктор запретил.