Елена Хорватова - Магия черная, магия белая

Время давно перевалило за полночь, и лишь редкие окна домов на продуваемом всеми ветрами Ленинградском шоссе продолжали светиться. Ночная жизнь Москвы ощущалась здесь не так явно, как в центре, где-нибудь на вечно не спящей Тверской, в сторону которой убегали по асфальтовой полосе одинокие автомобили.

Но и на окраине спали еще не все жители стоящего на отшибе микрорайона. Кто-то гулял с собакой, кто-то возвращался со свидания, кто-то торопился в ночной магазин (потому что как всегда неожиданно кончился хлеб, а хотелось бы приготовить к позднему футбольному матчу бутерброды под пивко)…

Никто из этих людей, занятых своими повседневными делами, конечно же не следил за тем, что происходит на плоской крыше шестнадцатиэтажной башни. Да и не разглядеть это было снизу в ночной темноте.

А на крыше копошился крошечный старичок в ватнике, снимая криво сбитые деревянные щиты с какого-то агрегата. Наверное, сотрудник РЭУ приводил в готовность некое техническое устройство. Такие хлопоты из-за внезапной бытовой аварии – дело обычное. Может быть, в многоквартирном доме что-то стряслось с коммуникациями?

Но старичок освободил из-под щитов нечто, напоминающее старинный телескоп и мало пригодное для устранения аварий, и с усилием, преодолевая порывы ветра, развернул громоздкий прибор, припав к окулярам, чтобы разглядеть звезды. Можно было подумать, что шустрый старичок – любитель астрономии и вышел к ночи на крышу, чтобы полюбоваться на какое-нибудь загадочное явление в звездном небе. Может быть, ожидалось затмение Луны или звезда Альфа в созвездии Центавра вела себя нынче необычным образом?

Но старый звездочет считал себя вовсе не астрономом, а астрологом и полагал, что звезды способны открыть тайны человеческих судеб. В данный момент его интересовала грядущая жизнь одной молодой женщины, с которой он даже не был знаком, но надеялся вскоре познакомиться. По просьбе некоей весьма влиятельной особы старик составлял космограмму, в которой намеревался отразить все предначертанные роком события, ожидающие юную даму…

– Так-так… – пробормотал он вскоре. – Весьма интересно. Весьма. Эк ведь, как оно все складывается… Встреча состоится! Да-да, состоится, без всякого сомнения. И она близка. Что ж, придется привыкать к переменам…

И дедок снова замаскировал под неопределенный хозяйственный объект свой телескоп, стоявший у вентиляционной трубы рядом со старой бетономешалкой, примотанной к трубе цепью. Крышу дома, обнесенную высокими бортами, вообще использовали как хозяйственный двор.

Здание суда, бывшее в незапамятные времена, лет сто назад, престижной женской гимназией и сохранившее в силу этого некоторое благородство фасада, выходило в старинный переулок, давным-давно разрушенный и перестроенный до такой степени, что уже и очертания его утратились и казалось, что это лишь бессмысленное нагромождение зданий и дорога между ними, ведущая из ниоткуда в никуда.

Маргарита обогнула случайно уцелевший квартал старой застройки с ампирным особнячком, растерянно глядевшим низкими окнами на своих многоэтажных соседей, и вышла на набережную Москвы-реки.

Впрочем, собственно набережная, с гранитными парапетами, тротуаром и речной водой, плещущей в выложенный камнем берег, была где-то далеко внизу. А тут, над рекой, на высоком холме, поросшем зеленой травкой, устроили нечто вроде скверика – разбили газоны, проложили дорожки и даже поставили пару лавочек, с которых открывался впечатляющий вид на противоположный берег. Благородное, дореволюционной архитектуры здание Киевского вокзала со знаменитой башенкой, фонтан, украшенный суперсовременной скульптурой из никелированных труб (устроители клялись, что эта конструкция символизирует «Похищение Европы»), сверкающий фасад дорогой гостиницы (одного из совладельцев которой, по слухам, уже застрелили на крыльце собственного дома в период передела собственности)… Пешеходный мост, закрытый стеклянным куполом, играл на солнце всеми своими гранями, вдалеке плыл над рекой шпиль университета, а с другой стороны, за Бородинским мостом, отливал рафинадными боками Белый дом. Если бы не две безобразные трубы, торчащие на Бережковской набережной, открывавшаяся панорама была бы просто замечательной…