Мария Спивак - Черная магия с полным ее разоблачением

Я и не лезла. Но только раньше, когда нашу жизнь вместе представляла, всегда думала: кто — кто, а Ваня точно будет счастлив — со мной ведь. Он ли к этому не стремился. И нате вам: сплошные охи да вздохи и целый список родственников, по которым у нас горе. А я все терпеть должна.

Но когда он не выдержал и признался, что ревнует свою Тату к одной шишке у них на работе, я его чуть не пришибла! Нет, он, конечно, не сказал прямо: «ревную». Завел шарманку: «мне кажется», «в моем представлении», «неправильный шаг», «я за нее переживаю», «ее не ждет ничего хорошего»…

Я слушала-слушала да как рубану:

— Вот что, мой дорогой! Ты от нее ушел, и теперь ее дела тебя не касаются, забудь. Тоже переживальщик нашелся! Будешь мне про ревность рассказывать, я сама какого-нибудь Протопопова заведу.

Ванька сразу обиделся и мораль мне прочитал: я, мол, беспокоюсь о судьбе бывшей жены; это ты ревнуешь, причем совершенно безосновательно. Ага, блин. А еще мы все дружно китайские императоры.

Видела я, кстати, его соперника. Или как назвать: сменщик? Дядя, прямо скажем, противноватый, но денежный, за версту видно. На меня — ноль внимания, и рожа блаженная: видать, у них правда роман. Тата оказалась не промах. Все-таки интересно, что мужики в ней находят? Как-никак, почти сорок пять и вообще ничего особенного! А вот ведь и у Ваньки не все к ней засохло — я же вижу, что бы он ни врал — и Протопопов ее надутый совсем крышей подвинулся. Иван рассказывал, как тот за его фифой чуть не двадцать лет увивался без всяких перспектив. Придурок. Нашел бы кого посговорчивей. Впрочем, я-то рада, что не нашел: теперь Тате без надобности Ваню возвращать. Возьмет себе Протопопова и заживет лучше прежнего. В общем, спасибо им обоим великое, мне меньше беспокойства.

В смысле, за Ваню. Но вот за себя и Антоху… такое у нас с ним завертелось, ужас. Сколько я себя не одергивала, за руки не привязывала — не могу это разорвать и конец! Звонков его как самой главной радости, стала ждать, а если он вдруг не объявлялся, мало ли что, всяко бывает, то места себе не находила и металась по квартире, как тигрица по клетке. Мы еще переписываться по Интернету начали, разговоров уже не хватало, я даже адрес отдельный специально для его сообщений завела. С утра, когда Ваня уйдет или пока умывается, я быстренько — прыг к компьютеру! Как ребенок под елочку — есть подарок? Если есть — счастье неописуемое, летаю, порхаю и подпрыгиваю. Если нет — хожу чернее тучи, всех ненавижу, искусать и загрызть готова. И заняться ничем не могу, иной раз до вечера, пока звонка или письма не дождусь. Наркоманка сделалась! И сколько ни думаю: нельзя, надо все прекратить, Ваня узнает, скандал выйдет, бросит еще меня — ничего не помогает. А ведь и для Антохи ничего хорошего, одни страдания — я же за него замуж не хочу.

Хотя он зовет, чуть не каждый день. Первый раз, наверное, через неделю, как я в Москву вернулась. Позвонил и говорит:

— Клепка, у меня к тебе предложение!

— Какое, — спрашиваю, — деловое?

— Очень! Выходи за меня замуж!

Я только рот открыла. Здрасьте, думаю, не хватало. Сейчас откажу, а он звонить перестанет. Что для меня к тому времени уже был кошмар. Я ведь, маньячка последняя, наш поцелуй на вокзале снова, снова и снова вспоминала, по сто раз на день, и млела вдобавок, как дурочка. Но даже думать не хотела, что все это значит.

Растерялась тогда, не сразу нашлась, что ответить.

— Давно сочинил? — спрашиваю.

— Давно, — отвечает. — Как увидел тебя в лесу, так и понял: вот она, моя будущая жена.

— Скажите, пожалуйста, какой провидец.

— Провидец — не провидец, а некоторые вещи знаю. Никуда тебе от меня, Клепка, не деться. Моя будешь.

Меня в жар бросило, мурашки по телу побежали, голова закружилась. Хотелось кричать: «Говори, говори еще!» Но нельзя же.

— Какой ты, Тошка, самоуверенный.

Спокойно так сказала, а саму колотун бьет, руки-ноги ходуном ходят.

— Вовсе нет. Просто знаешь, как говорят: мы с тобой созданы друг для друга. Поэтому поженимся, будем жить-поживать, добра наживать и умрем в один день.

— И много мы добра наживем?

— Да уж не меньше, чем у твоего директора. А если и меньше, что за беда? Была бы любовь, остальное приложится.

— Хорошо, а где мы будем жить?

— А где хочешь! Могу я в Москву перебраться, как-нибудь устроюсь, а лучше ты домой возвращайся. Москва — сволочной город.

— С чего это «сволочной»?

— С того, что когда мы там встречались, ты была, как ежик, на которого сразу десять лис нападает, и по виду старше на десять лет. Нет, не по виду… держалась так. А дома ты другая, девчонка совсем, заводная, веселая… любимая. По-моему, Москва тебя заедает. Вот что в ней хорошего? Можешь мне объяснить? Только не говори, музеи и театры.