Михаил Кизилов - Капитан

Вулканы Авачинский и Корякский, нависшие над городом массивными глыбами, вовсе не притесняют людей, не давят; более того — служат ясным и четким фоном карабкающегося на сопки города, защищают его от ветра.

За несколько дней стоянки на рейде Петропавловск-Камчатского вулканы ни разу не повторились, открываясь взору каждый раз по-новому. Четко видимые в погожий день, они всегда поражали контрастностью черно-белых полос, от набившегося в ущелья снега, и плавностью перехода в чистую белизну вершин, на фоне лазурного неба. В такие дни они казались визитной карточкой полуострова: всякое может быть и в природе, и между людьми, но в основе здесь — чистота и ясность.

Они представали порой с нахлобученными огромными облаками, укрывшими плотно вершину — казалось, навсегда; однако, через какой-то час, облака застилали подножия, обнажая конусы вулканов.

Иногда над вершиной одного, который еще «не говорил», появлялось маленькое облачко, чуть зацепившееся за узкую корону, оно тянулось вверх, увеличивалось в размере и постепенно рассеивалось. Вулкан «курил». Этот дымок казался игривым и быстро исчезал, словно вулкану было совестно, что он как-то напоминает о себе людям, тревожит их.

Местные рыбаки утверждали, что вулканы очень красивы на подходе к Камчатке, когда в погожий, солнечный день четко прорисовываются перед истосковавшимися по земле взорам моряков.

На вулканы можно смотреть часами. Как на огонь или воду. Завораживают они, неизменно настраивают на серьезные размышления о смысле жизни. Раньше Сергееву как-то некогда было подумать об этом. Позже он часто вспоминал ту стоянку на рейде Петропавловск-Камчатского и мысленно благодарил флот и вулканы за предоставленную возможность осознать свое место в жизни.

Именно там он впервые понял, что каждый человек должен хотя бы раз в жизни остановиться, собраться с мыслями «по большому счету», чтобы понять, что в его жизни главное, где оно и что нужно сделать, чтобы это главное в мыслях стало действием и реальностью.

Если подойти к иллюминатору и взглянуть на окружающий мир, то ничего хорошего не увидишь, так как все красоты забиваются заводскими трубами, домами и домишками, судами у стенки.

Но если посмотреть из глубины каюты в тот же иллюминатор, то виден только склон сопки, лес и небо над ним. Сопки серо-желтые: нижние ветви деревьев уже успели потерять листву, но верхняя часть сохранилась полностью, ярко-желтая листва гармонирует с насыщенно-бордовым цветом кустарников. Небо, глубокое, ярко-голубое, усиливает ясность и четкость картины. Камчатка — край насыщенных, контрастных, но в то же время гармонирующих, дополняющих друг друга цветов и оттенков. В этой четкости и ясности уже ощутимо чувствуется приближение зимы. Местные жители рассказывают, что в этих краях межсезонье сведено до минимума. Сначала появляется робкий снежок на вершинах сопок, к полудню он тает, потом как-то незаметно остается, и с этого момента каждую ночь снежная граница будет опускаться все ниже и ниже и в один из дней дойдет и до людей. И тогда все станет белым: и город, и сопки, и лес между ними. Потом завьюжит, запуржит, пойдут бураны, и к декабрю появятся непролазные сугробы и заносы.

Стоим на рейде Петропавловск-Камчатского.

В двадцать часов получили штормовое предупреждение — приближается тайфун «Мария».

Погода пока нормальная — редкие облака, ветер 7–10 м/сек.

23.00 — Ветер — 20, порывами 23 м/сек. Дождь. Выставлена усиленная вахта. Ждем «Марию». Большинство членов экипажа смотрят телевизор — международный матч по хоккею.

00.32 — Первая тревога. Не держит якорь. Ветер — 27 м/сек. Еще два метра — ураган. Подработали машинами, выбрали якоря. Отошли немного и забросили снова. Держимся. Пошел снег.

11.10 — Опять учебная тревога. Ветер 27 м/сек. Вахтенному офицеру показалось, что снова ползем. Спускались в каюты и кубрики после отбоя тревоги молча, не сетуя. Понимали, что в таких случаях лучше перестраховаться.

Чайки висят в воздухе (зависают) либо стремительно падают к воде, как бы захваченные врасплох ветром. Но на воде умудряются сидеть на одном месте, подтверждая мысль: волны — одна видимость перемещения, воду-то никуда не уносит, просто выпячивает. Ничто никуда не уходит, с нами остается.

17.07 — Снова тревога. Отдали второй якорь. Ветер 30 м/сек.

20.00 — Заступил на вахту. Ветер 30–31 м/сек., чаек не видно. Всю вахту не уходил с крыльев мостика, систематически беря контрольные пеленги на береговые огни — не несет ли. Опять пошел дождь, частый и крупный, бьет шлепками по лицу, гулко стучит по капюшону канадки. Темень, холодно. В семи кабельтовых от нас слева по борту, между снежными зарядами, видно, как борется с ветром небольшой корабль. Справа в миле от нас поселок. Видны огни в окнах, «тихая жизнь» — люди смотрят телевизор, сидят в кинотеатрах, а рядом на всех кораблях и судах тяжелая работа с якорями, концами и т. д. — борьба за живучесть.