Михаил Кизилов - Капитан

С официальным рапортом на мое имя пришел мичман Колесов. Так и заявил:

— Ничего не дають, товарищ лейтенант.

— Что не дают?

— А ничего не дають! Ни сурика, ни краски не дають, даже ветоши и то не дають.

— Кто не дает?

— Как кто? На складе. Тыл нарядов не даеть. Говорят — выйдите сначала из ремонта, потом дадим. А ведь это неправильно. А еще друг называется! — И он обиженно засопел.

— Кто друг?

— Начальник шхиперской службы соединения. Служили с ним вместе. А теперь вот не дають, о чем и докладываю, как моему начальнику, — скользнув по мне взглядом, он потупился, затем спросил: — Разрешите идти?

— Хорошо, рапорт оставьте. Разберемся.

С рапортом иду к помощнику командира капитан-лейтенанту Вересову. Все-таки первый официальный рапорт на мое имя. Прочитав мичманскую цидулю, Вересов снял телефонную трубку, набрал номер и, усмехаясь, обронил в нее:

— Ну-ка, зайди ко мне, грамотей.

Через минуту в дверь постучали, раздалось осторожное «разрешите», потом в проеме одновременно появились голова и нога в огромном обтрепанном ботинке, за ними ввалилось нескладное тело Колесова.

— Прибыл по вашему приказанию, товарищ командир!

Глаза Колесова тревожно забегали, когда он увидел на столе у Вересова свой рапорт.

— Ты писал? — дружелюбно спросил Вересов.

— Так точно, согласно уставу обратился к непосредственному начальнику.

— Ты мне знанием уставов мозги не пудри! Я все равно их лучше тебя знаю, — Вересов уже говорил раздельно и жестко, — а вот ежели ты и тебе подобные вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанности будут писать рапорты с семью ошибками и озадачивать ими лейтенанта Сергеева, то службой «С» опять на недельку займусь я!.. Помнишь, как плохо вам всем было, когда демобилизовался «стьюдент», — он точно скопировал старпомовские интонации, — а Сергеев еще не прибыл?

— Так точно, помню, товарищ капитан-лейтенант, — Колесов сокрушенно взмахнул рукой.

— Рапорт заберешь? Или пусть лейтенант краску выбивает?

— Так точно, заберу! Разберемся сами!

— Ну вот и молодец! Разберись, разберись, — уже ласково, как ребенку, посоветовал Вересов.

После ухода Колесова Вересов пояснил.

— Один из наиболее порядочных твоих подчиненных. Честен, любит свое дело, морю предан. Этот рапорт, я уверен, проделка мичмана Хамичева, А Колесов соображает медленно, вот тот его и подговорил — почву на будущее щупает. Ну ничего, я ему покажу, голубчику, подначивать простаков…

Корабль готовится выйти из заводской гавани. Каждый день куча дел, скопище людей. Старпом крутится как заведенный, командира почти не видно. Появляется только в кают-компании, через день проводит занятия. Все это время приглядываюсь к нему, потому как уже знаю, что командир — лицо корабля.

Капитан второго ранга Соловьев Андрей Андреевич. Маленького роста, с прекрасной военной выправкой, худощавый. Ему сорок пять лет, но выглядит несколько старше — подводят седина и морщины. Открытое лицо, чуть курносый нос, карие, очень живые, глаза, обычно с веселыми искорками, в крутой ситуации — резко темнеющие.

Соловьев прекрасно играет в шахматы. В каюте всюду книги и журналы. На столе несколько номеров «Дейли уорлд». В обычную жизнь корабля почти не вмешивается, доверяя вершить дела старпому. Умеет и любит учить офицеров Делает это с большой охотой. Особенно жестко относится к занятиям по тактике морского боя. Судя по его рассказам за шахматной доской, очень любит рыбалку и собирать грибы. Жена милая, спокойная женщина. Женился через три дня после выпуска, «когда уже имел право носить кортик». Воспитал двух сыновей — оба курсанты училища подводного плавания. В центре внимания держит самое главное — боевую подготовку. До мелочей не опускается. Если что-то, на его «военно-морской глаз», не так, может бросить надтреснутым резковатым голосом старпому:

— Иван Степанович, подскажите лейтенанту Курносову, что легкодоступные женщины — не самое главное в жизни флотского офицера.

Моряки его любят — за знания, за справедливость, за четкость приказаний, за то, что помнит всех пофамильно, не придира, не зануда и не срывается на крик.

Приглашен к командиру в каюту. Один раз уже здесь был, когда представлялся. Сегодня, по всей вероятности, разговор будет более серьезный.

— Ну как, Александр Егорович, освоился? Вошел в курс дела? — В этом обращении по имени-отчеству я уловил не только традиции флота, но и некоторое к себе уважение, поэтому с внутренним удовольствием ответил: