Скорее? Поздно! Да и зря. Я понял это вечером того же дня.
Вдоль всей Сорок второй улицы нагородили полицейские барьеры. Они должны были сдерживать восторженные толпы, когда здесь на митинг в Колизей поедут в открытой машине Айк и Дик.
Я не знал точного время проезда. Пока что на улице все было как всегда. Полицейские скучали, Я зашел в книжный магазинчик. Вдруг завыли сирены, затрещали мотоциклы. Вместе с другими я выскочил на улицу.
Посредине двигался кортеж. Прохожие останавливались на тротуарах. Эйзенхауэр привычно поднимал обе руки в приветствии и улыбался своей фарфоровой улыбкой. Ей-богу, он вызывал сострадание в этот вечерний час на равнодушной улице со зря нагороженными полицейскими барьерами. Никсон не улыбался. Он казался обескураженным. Все вокруг так мало напоминало приближение триумфа. А до финиша оставались ведь считанные дни!
В эти последние дни Нельсон Рокфеллер пешком ходил по улицам, заглядывал в магазины и конторы. Пожимая руки, он выражал надежду, что знакомится с людьми, которые будут голосовать за республиканцев. Губернатор завернул даже в дамский салон красоты, вызвав переполох среди завиваемых и массажируемых модниц.
В эти же дни вернулись в Нью-Йорк Кеннеди и Джонсон.
Я уже видел сенатора в его первый приезд в Нью-Йорк. Жаклин Кеннеди ожидала ребенка и не путешествовала с мужем по стране. Для Нью-Йорка было сделано исключение. Оба проехали по городу в открытом автомобиле. Встречали их не столько торжественно и бурно, сколько приветливо и сердечно.
Хочу напомнить, что прогрессивные организации Соединенных Штатов поддерживали миллионера Кеннеди, а не сына мелкого лавочника, хвалившегося тем, что он с детства зарабатывал каждый цент своими собственными руками. Будущее показало, что они не ошиблись.
Слово «миллионер» совсем по-разному звучит у нас и за океаном. В стране, где культ доллара пронизывает все и вся, это слово означает не только богатство, но и удачливость, умение в делах. Так, во всяком случае, кажется американцу. Нельзя забывать и о хитроумном маскараде «народного капитализма», подновившем истрепанную легенду о чистильщике сапог, запросто ставшем миллионером, о гигантской пропагандистской машине, вдалбливающей американцу, что «делать деньги» — благородно, что это придает смысл жизни, является ее целью. А раз так, то разве не достоин уважения человек, преуспевший на пути к этой вожделенной цели?
В свое время Ильф и Петров очень точно подметили растлевающее влияние культа доллара на психологию американца. Помните человека, который требовал:
— Надо отобрать у богатых людей их богатства… Отобрать деньги и оставить им только по пяти миллионов!
Зачем же оставлять пять миллионов? В глубине души этот американец надеется, что сам когда-нибудь станет миллионером, пояснил писателям их спутник, мистер Адамс. «Американское воспитание — это страшная вещь, сэры!» — добавил Адамс.
Противники Кеннеди довольно вяло упрекали его в том, что он миллионер. Вероятно, эти упреки мало изменили отношение к нему избирателей. Уж, наверное, боссы республиканцев не упустили бы такого козыря, если бы думали, что это действительно козырь.
Нью-Йорк и во второй приезд хорошо встретил Кеннеди. Я видел его проезд по Бродвею и мог сравнивать настроение толпы с тем, что было при проезде Айка и Дика по Сорок второй улице.
Вечером Кеннеди выступал вместе с Линдоном Джонсоном.
Они стояли рядом. Все-таки это были разные люди — внешне, во всяком случае. Разница в возрасте у них не была особенно значительной, но младший казался еще моложе своих лет, тогда как старший — старше. Непринужденность и свободные манеры одного были особенно заметны рядом с подчеркнутой сдержанностью другого. Но в их поведении не было и намека на недавнее соперничество, каких-либо остатков неприязни.
Республиканцы утверждали, что в отличие от полных единомышленников Никсона и Лоджа демократическая пара, если ее выберут, никогда не сможет сработаться: ведь при поименных голосованиях законопроектов в конгрессе сенатор Линдон Джонсон и сенатор Джон Кеннеди 264 раза голосовали друг против друга.
Однако, к большому неудовольствию республиканцев, во время предвыборной кампании Джонсон во всем поддерживал Кеннеди. И этим были недовольны не только боссы республиканцев.
Перед самым приездом в Нью-Йорк Линдон Джонсон летал в родной Техас, где он одновременно баллотировался и на новый срок в сенат. Джонсон намеревался выступить с речью в городе Далласе — в том самом Далласе, которому три года спустя суждено было опозорить Америку. Выступление намечалось в зале отеля «Адольфус». Машина с кандидатом подошла к отелю и тотчас оказалась в гуще орущих и размахивающих плакатами демонстрантов.
Читать дальше