Анхелес Касо - Навстречу ветру

— Женщина — это не одно и то же, что мужчина! И уясни себе хорошенько: если ты вздумаешь поселиться в доме этого типа с Андрэ, увидимся в суде. Я отберу его у тебя. Можешь быть уверена, что отберу!

Он поднялся, чтобы уйти. Но сделал пару шагов и вернулся:

— Чуть не забыл. Второе, что я хотел тебе сказать, это что я увезу ребенка на Рождество в Анголу.

Сан встрепенулась. Она подумала о малярии и дизентерии, о лихорадке денге и туберкулезе, обо всех опасностях, которым подвергнется мальчик в этой далекой и незащищенной стране. Ее голос в этот момент стал умоляющим:

— Он же еще очень маленький… Ему нет и четырех лет. Подожди, пока ему не исполнится шесть или семь…

— Нет. Хочу увезти его сейчас.

Она снова нашла в себе силы. Она встала и поднялась на цыпочки, чтобы ее взгляд оказался на уровне его глаз. Она свирепо проговорила:

— Я тебе этого не позволю. Я не дам тебе паспорт.

— А мы посмотрим.

Это были последние его слова, которые она слышала, за много дней. Она ничего не слышала о нем, пока пару недель спустя, в четверг во время ужина он снова заявился к ней в дом. Сказал, что хочет взять ребенка к себе ночевать. Он давно с ним не виделся и соскучился. Сан попыталась сопротивляться. Она не была до конца уверена, что за этим не скрывается какой-то темный план. Но ребенок бросился на руки отца и кричал «да, да» изо всех сил. Сан отвела мальчика в комнату, чтобы одеть, и открыла ящик, где хранила документы. Паспорт Андрэ лежал там, спрятанный под ее бельем. В какой-то момент она подумала, что Бигадор может забраться к ней в дом и украсть паспорт. Но все вроде бы было в порядке. Перед тем как попрощаться, она напомнила ему, что нужно на следующий день отвести ребенка в детский сад.

В ту ночь она плохо спала. Ей снилось, что Андрэ бежал по огромному пастбищу, размахивая в воздухе руками, как будто летел. Был слышен только смех ребенка. Солнце мягко скользило по земле и ласкало его тельце, которое продвигалось через заросли травы, легкое и радостное. Вдруг она поняла, что произойдет что-то ужасное. Что-то непоправимое. Она попыталась побежать за ребенком, чтобы задержать его, отчаянно, но ее ноги не двигались. Открыла рот, чтобы окрикнуть его, и не смогла извлечь ни звука. Пыталась изо всех сил. Ничего. Все впустую. Катастрофа была неотвратима, и она не могла ничего предпринять.

Она проснулась в поту, с бешено бьющимся сердцем, задыхаясь. На подушке лежала кукла Андрэ, с которой он каждый день засыпал в обнимку. Сан крепко прижала ее, пытаясь восстановить через ее ощущение и запах ощущение реальности: у нее здоровый сын, которому почти четыре года, в это время он спит у своего отца, отец очень его любит и не причинит никакого вреда… Она снова убедилась, что паспорт лежит на месте. Все было в порядке. Все должно было быть в порядке. Нить серого света, пыльного света ноябрьской зари проникала через окно. Сан закрыла глаза, глубоко вдохнула и попыталась снова уснуть, но ей это не удалось.

С утра она позвонила Бигадору, но его мобильный был отключен. Она набирала номер несколько раз, но безрезультатно. Отпросилась на работе, чтобы уйти пораньше, и пошла за ребенком в детский сад. Дети играли во дворе. Много мальчиков и девочек. Черных и белых. Больших и маленьких. Веселых, перепачканных, уставших, голодных, нервных, плачущих, кричащих. Детей, которые обнимали матерей, приходящих за ними, и целовали их так, будто не видели годами. Но ни один из них не был Андрэ. Сан зашла в здание и дошла до комнаты, где занимался ее сын. Донья Тереза приводила в порядок игрушки и книги, разбросанные повсюду. Она была одна. Воспитательница улыбнулась:

— Добрый вечер. Вы чего-то хотели?..

— Андрэ…

Женщина посмотрела на нее удивленно:

— Но ведь Андрэ сегодня не приходил…

Реакция Сан, ее изменившееся выражение лица заставили донью Терезу побежать за списком, куда вносились каждый день отсутствующие:

— Вот он, видите? Он не приходил… Вы сами ею приводили?

Сан покачала головой. Достала мобильный из сумки и снова набрала номер Бигадора. Он все еще был отключен. Поискала номер Лии. Тоже выключен. Ей пришлось сесть. Донья Тереза пыталась спросить, что с ней, но она не могла говорить. В конце концов, воспитательница решила сходить за стаканом воды и предупредить директора. Вдвоем они пытались придумать объяснение. Спросили у Сан, есть ли у нее родственники в Лиссабоне, кто-то, кого предупредить. Она подумала о Лилиане. Директор сама позвонила ей и рассказала, что произошло. Меньше чем через час подруга уже была там, внешне спокойная, уверенная, готовая найти ребенка во что бы то ни стало. Она обняла Сан и попыталась приободрить ее: