Анхелес Касо - Навстречу ветру

Когда мужчина проснулся утром, Сан спала на диване, положив руки на живот, вспотевшая и в неудобном положении. Он поцеловал ее губы и веки.

— Прости меня за то, что произошло вчера вечером, — сказал он ей, как только она открыла глаза. — Не знаю, что на меня нашло. Я слишком много выпил и был не в духе. Клянусь, что это не повторится.

Сан обхватила его шею:

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?

— Да, конечно знаю.

— Ничто не разлучит нас. Можешь быть уверен.

— Я знаю. Нас будет трое, и мы будем едины.

— Точно, любовь моя. И я тебя буду любить еще сильней. Если, конечно, это возможно…

В конце июня хозяин булочной спросил у Сан, когда она хочет взять отпуск. Она знала, что работодатель Бигадора давал отпуск только в августе, поэтому попросила тот же месяц. Они обсуждали возможность провести неделю в Портимане. Собирались снять квартиру, как он это делал в прошлом году. Но на этот раз ей не придется работать. Они будут отдыхать, много спать, ходить на пляж. У Сан никогда не было таких каникул. Она была взволнована и довольна и без конца представляла себе, какой будет квартира, с террасой с видом на море, где они будут завтракать по утрам, и со спальней с вентилятором на потолке, чтобы спать после обеда, вернувшись с пляжа. По ночам, вернувшись с работы, они подсчитывали предстоящие расходы. Им нельзя было много тратить из-за ребенка, поэтому Бигадор сказал ей, что им придется обедать и ужинать дома. Ее это не беспокоило. Сан сказала, самое главное, что они будут все время вместе и не придется следить за временем. И заставила его пообещать, что они снимут с себя все часы до отъезда из Лиссабона.

Но через пару недель хозяин булочной позвонил Сан по телефону, чтобы сообщить ей, что не нашел никого, внушающего доверие, кто мог бы подменить ее в августе. Ей придется подождать до сентября, чтобы отдохнуть. Сан почувствовала досаду за Бигадора. Он так устал после целого года тяжелой работы, строил столько планов, и теперь ей нужно было сказать ему, что они не могут поехать в отпуск. Ей было все равно. Если они останутся дома, она использует это время, чтобы прикупить кое-какие вещи для ребенка и подготовить ему комнату. Но оставлять его без отпуска казалось ей несправедливостью.

В тот вечер Сан поспешила закрыть булочную и сесть в автобус, чтобы поскорее вернуться домой. Она приготовила вкусный ужин, блюдо из палтуса с пряными овощами и жаренный на сливочном масле картофель. Постелила самую лучшую скатерть, белую с вышивкой, которую она купила в прошлом году в Портимане, и поставила на середину стола букет из ромашек. Она хотела, чтобы все было как можно лучше, чтобы сгладить плохую новость.

Бигадор удивился, когда пришел и увидел нарядно накрытый стол:

— Ничего себе! Что отмечаем? Тебе повысили зарплату?

— Нет, милый. На самом деле мы ничего не отмечаем. Скорее, наоборот.

Он присел, готовый услышать все что угодно:

— Что случилось?

— Ничего страшного, не волнуйся. Дело лишь в том, что я не смогу взять отпуск до сентября. Мне ужасно жаль.

Мужчина молчал. Через какое-то время, Сан подошла к нему и погладила его по лицу:

— Мне правда очень жаль. Я знаю, как тебе нужны эти несколько дней отдыха.

Она попыталась поцеловать его, но он не дался:

— Что ты сказала своему начальнику?

— Ничего. А что мне ему сказать?..

— Что ты поедешь в отпуск в августе, во что бы то ни стало.

— Но я не могу сказать ему такое, он наверняка меня уволит!..

Бигадор все больше повышал голос:

— И что с того, что он тебя уволит? Разве нет другой работы?

— Но…

— Ты обо мне не подумала! Никогда обо мне не думаешь! Вот так ты платишь мне за все, что я делаю для тебя и для ребенка!

Сан вдруг ощутила себя маленькой и слабой, как насекомое, которое вот-вот раздавят. Она отчаянно расплакалась. Спряталась в углу и прижалась к нагретым стенам. Сан не знала, что делать, что сказать. Она только хотела, чтобы все побыстрее закончилось, чтобы он прекратил кричать на нее. Чтобы моменты, которые она переживала, рассеялись, время повернуло вспять, и Бигадор снова зашел в дверь и обнял ее, когда бы она ему сказала, что они не могут поехать в Альгарве. И прошептал бы, что это не имеет значения, что важно только то, чтобы они были вместе, в порядке и продолжали любить друг друга, как любили. Она чувствовала большую досаду. Огромную досаду, гигантскую, которая давила на нее так, будто у нее целая гора на спине. Возможно ли, чтобы все вот так разрушилось в несколько секунд, все ее планы на жизнь, любовь, взаимную поддержку и понимание?