Татьяна Шипошина: Подготовительные курсы

— И я не знаю… Может быть, надо подождать, пока он выйдет. Пусть передаст его тебе из рук в руки. Сознательно, а не в порыве чувств.

Где-то я уже это слыхал… сознательно… Ах, да! Это следователь Василий Иванов призывал меня к сознательным поступкам…

— Ладно, ма, — погладил я мать по руке, держащей отцовское письмо. — Подождём. Всё равно, паспорта у меня пока нет.

Я присел на пол рядом с матерью, как бывало в детстве. Она разлохматила мои волосы.

— А у тебя почти нет твоих болячек, — удивилась она. — «Псориаза» твоего… Наверное, ты становишься взрослее…

— Причём тут взрослее?

– Этот дерматит — болезнь, в основном, подростков и юношей. Я же читала…

Мы помолчали.

— Ма, — спросил я, — а ты всё ещё его любишь? Почему ты замуж не вышла, ма?

— Да, — ответила мне мать. — Я же говорю, что ты взрослеешь… Это заметно даже на глаз…

Надо было подыскать хоть какую-нибудь работу.

Но сначала… Мне надо было пройтись в одно место. Решение во мне уже созрело.

Возможно, я не всё понимал. Даже, скорее всего, я не понимал почти ничего. Но сердце властно тянуло меня туда, под самую высокую планку. Туда, в Его дом. Туда, где заповеди существуют для того, чтобы по ним жить.

Решение во мне уже созрело, но я как бы слегка оттягивал время осуществления. Я ведь не знал, кого встречу там. Поймут ли меня, не обсмеют ли.

Не начнут ли с порога рассказывать мне, как я недостоин, не начнут ли накачивать мёртвыми догмами…

Я, как всегда, боялся вранья. Я боялся, что снова не смогу быть самим собой.

Я боялся, что так, или иначе, мне снова придётся прикидываться. А если прикидываться, то ни всё ли равно, где?

Если прикидываться, то уж лучше в другом месте.

В этом мире полно мест, где нормально прикидываются, и даже — где нельзя не прикидываться.

Так потихоньку я забалтывал себя, а ноги сами несли меня к тому месту, где я мог бы снова вдохнуть тот самый, пахнущий ладаном воздух.

Где ожидал я снова увидеть свою, потрёпанную на подготовительных курсах душу — всю, напросвет, без вранья.

Я нёс туда свою душу, чтобы не врать больше, не прикидываться, и не быть дураком.

Где, как было написано в памятке для поступающих, мне предстояло показать твёрдое и осмысленное знание молитв, которыми молились до меня многие мои предки: и «Царю Небесный…», и «Отче наш…», и «Богородице Дево, радуйся…», и ещё многих…

Мне предстояло выучить десять заповедей не для прикола, а для того, чтоб жить по ним, и сделать их своей неподкупной и неснижаемой нормой.

Жить…

Так-то, мама… вырос я.