Елена Крюкова: Серафим

Но не остановились они. Не замедлили хода. Все шли и шли.
И упал я перед Иконостасом живым на колени.
И я – я догадался.
Я задрал лицо. Я перекрестился широко, раздольно.

Молитва вылетала из меня птицей, излетала, таяла.
Я должен успеть. Должен успеть.
Близко, совсем близко надвинулись живые лица, юные и сморщенные, потные от жары и с усами и бородами, заиндевелыми на железном морозе. Запахло сапогами, земляникой, молоком, машинным маслом, сырыми ремнями, стираной холстиной. Мазутом и содранным лыком. Соляркой и медом. Сукном и свежей рыбой. Углем и свечным нагаром.
И ладаном остро, нежно запахло.

Я раскинул руки, чтобы обнять их.
И они прошли по мне и сквозь меня, прошумел, протопал беззвучно мой Иконостас, бедная, любимая Родина моя, святая земля моя, святые, оболганные, измученные, праздничные, сильные и слабые, нищие, смертные люди мои.
Я упал на каменные плиты храма.
И они прошли по моей спине, вдавили в камень мою грудь, прожгли мои лопатки чугунными ступнями. И не стало меня. Я стал пылью, прахом на стопах их. Я стал инеем на сапогах их. Дыханьем на морозе из уст их. Я стал землею под усталыми ногами их.
Я стал родной землей.
И сиял тысячью золотых нимбов из ночного многоочитого звездного мрака, из родных дымов, стогов и сугробов, надо мной Иконостас мой.
И кисть валялась, и краска стекала.
Не успел. Прости, Господи.

ПОСЛЕДНЯЯ МОЛИТВА СЕРАФИМА СРЕДИ ЗАЖЖЕННЫХ СВЕЧЕЙ

Свете мой, Огню Божий! Не гасни. Помоги всем, кто с Тобой и без Тебя. Всех согрей. Всех обними. Всех осияй. Над всеми посвети – над родильной постелью, над учебным столом, над венчальным венцом, над смертным одром, над поминальной рюмкой. Озари, Свете, по земле путь человечий. Вечно гори, Огонь. Пылай. Не умирай. А я помолюсь за Тебя.

2008 – 2009. Нижний Новгород – Москва – Васильсурск.