Елена Крюкова - Серафим

ОПЯТЬ ПРО СМЕРТЬ
Апостол Павел говорит, что смерть первого человека Адама явилась следствием Первородного Греха.
Да что же есть грех, в самом деле?
На глазах у святой матери Софии замучили трех ее дочерей – Веру, Надежду и Любовь, и она видела мученья маленьких девочек, слышала крики их, понимала, что обрекла их на смерть, что сейчас, вот сейчас они умрут, и она вместе с ними, – и что, разве это не грех, матери умертвить детей своих?!
Но она не отреклась от Христа, и девочки – тоже.
И, значит, праведницы они.

Я вот тут думаю по-другому. Думаю: смерть, которую все так боятся и ненавидят, – не есть ли она истинное возвращение к Богу, в общее синее Небо, в общий светлый невидимый Эдем?
Но для этого твоя смерть должна произойти в Боге и в Духе.
А куда же уходят души тех, кто упал в океан в разрушенном грозой самолете?
Где – души погибших в страшных мировых битвах?
Где душа той девчонки, на кою напали в подъезде дома ее, когда она возвращалась домой с выпускного, счастливого бала, и изнасиловали страшно и извращенно, сатанински измучили, надругались, и – глумясь, хохоча ей в лицо – убили, резанув разбитой бутылкой, стеклянной «розочкой», по закинутому, нежному, хрипящему горлу? Ведь она понимала, что – умирает. Какому Богу она молилась тогда?! Кто принял у нее из слабых рук жизнь ее?! Какой небесный священник ее исповедал?!

Единство трех миров есть: Miр до рожденья; сама наша жизнь; и Miр после смерти. Как увязывает их Господь воедино?
В этом и есть самая большая, самая чистая Господа тайна.
Все наши богослужения, все наши Таинства, вся наша молитва – об этом.
Жизнь рождается из Смерти, а Смерть – из Жизни. Не Танатос, а Теосис.
Смерть – может быть, не тьма, не ужас и не пустота, о которой, улыбаясь, гудели буддийские ламы, а переход плоти в иное состояние – в светлый, сияющий Дух. «Не прикасайся ко Мне», – шептал воскресший Иисус Магдалине. Зачем Он сказал так? Почему нельзя было ей коснуться Его? Ведь она любила Его и хотела Его обнять! Но Он предупредил ее. Ибо Он пребывал в Теле Духа.
Его природу нам позже предстоит понять и узнать.
Через века. Через огромные века.
И счастлив тот, кто верует в Дух Огненный, эти столетья не переплывши: здесь и теперь.

СОН ПРО ЧУДЕСНОГО СТАРЦА
Мне приснился удивительный сон. Будто бы я – старец, с белой, очень длинной, до земли, снеговой бородой. Я живу в дальнем, затерянном в северных лесах скиту. Рядом со мной в кельях живут монахи. Мы вместе молимся и трудимся; я помню, я во сне чистил какие-то плошки, сковородки. А, еще капусту сажал. А потом вроде бы сажусь я в странное кресло, вроде Царского трона, на вольном воздухе, и Солнце бьет мне в лицо. И текут ко мне – идут отовсюду – притекают со всего белого света паломники. Это люди других народов, я вижу. Тут и африканка с маленьким сыночком на руках. И две индийских девицы – обе в ослепительно-ярких сари, и между бровей у них горят красные пятна. Вижу молодую еврейскую пару, юноша в черной ермолке, девушка так красива, что останавливается дыханье. Она беременна – вижу высокий ее живот. Тут и старуха раскосая, может, эвенкийка, а может, тофаларка, в пимах, в кухлянке, расшитой мелким бисером. Тут старик-китаец, в смешных широких штанах… вижу, вон идет, в тюрбане, мусульманин, и лицо такое надменное, может, это знатный магометанин, муфтий… И я сижу себе на солнышке. В этом царственном кресле. И борода моя льнет белой кошкой к моим ногам. А ноги-то из-под рясы – босые.
И все эти люди, со всего света, припадают к моим ногам! Опускаются передо мной – кто на колени, кто прямо на землю садится! С детьми! Ждущие детей! Старые! Юные! Садятся вокруг меня, и в лицо мне выжидательно смотрят! И я, во сне-то, понимаю: я сейчас буду говорить им о Христе. Я – буду – помогать им именем Божиим. Всем! Каждому, кто ко мне пришел, издалека добрался! На самолетах! На поездах! На кораблях и машинах! На лошадях и оленях…
А с чего я начну? Надо же с чего-то начать.
И дрожь меня охватила во сне. И словно свет яркий вспыхнул перед глазами.
Это я понял: не о Христе я говорить им буду.
А я просто – улыбаться им буду.
Просто – руки любящие накладывать им на головы.
Просто – молчаньем и сердцем, внутренней молитвой излечивать их, исцелять от бед их и страданий их, с которыми они ко мне пришли.
Просто – плакать над ними от радости, что вот живы они, и пришли, притекли ко мне, и всем я радость и любовь Божию даю.
И я так и делаю. И они придвигаются ближе, ближе ко мне.
И так сидим мы, под ярким Солнцем, среди лесов, у бревенчатой стены старого скита, – я, и вся Земля моя передо мной, и все Боги людские с нами, а над нами – в небесах – Христос.