Джон Ирвинг - Отель «Нью-Гэмпшир»

И когда я в тот вечер, перед самым Рождеством 1964 года, покидал «Стэнхоуп», я впервые по-настоящему ощутил себя в безопасности. Я был абсолютно уверен, что все мы будем проходить мимо открытых окон, что все мы выживем. Сейчас мне кажется, что мы с Фрэнни думали только друг о друге, наши мысли были немного эгоистичны. Я уверен, Фрэнни считала, что ее неуязвимость заразительна; большинство людей, чувствующих себя неуязвимыми, склонны к такой мысли. А я пытался следовать чувствам Фрэнни — настолько точно, насколько это было в моих силах.

Около полуночи я поймал такси и проехал на нем по Пятой авеню до Сентрал-Парк-Саут; несмотря на мучительное жжение между ног, я был уверен, что смогу дойти оттуда до квартиры Фрэнка. К тому же хотелось посмотреть украшенную елку, стоящую на площади. Я решил сделать небольшую петлю и взглянуть на игрушки, выставленные в витрине «Ф. А. О. Шварца». Эгг очень любил такие витрины, а в Нью-Йорке никогда не бывал. Но, думаю, он все время воображал себе еще лучшие витрины. С еще большим количеством игрушек.

Я ковылял по Сентрал-Парк-Саут. Дом 222 находился почти посередине между Ист-Сайдом и Вест-Сайдом, чуть-чуть ближе к Вест-Сайду. Самое подходящее место для Фрэнка, подумал я; да и для всех нас, переживших Симпозиум по восточно-западным отношениям.

Есть фотография Фрейда — другого Фрейда, — снятая в его венской квартире на Берггассе, 19. Ему там пятьдесят восемь; сделана она в 1914 году. На ней у Фрейда выражение лица типа «я же тебе говорил», рассерженное и обеспокоенное. Он выглядит настойчивым, как Фрэнк, и взволнованным, как Лилли. Война, которая начнется в августе того года, разрушит Австро-Венгерскую империю; эта война убедит герра профессора доктора Фрейда, что его диагноз — «агрессивные и саморазрушительные тенденции человеческой личности» — совершенно верен. Глядя на эту фотографию, можно представить, откуда у Фрейда родилась идея о том, что человеческий нос имеет «генитальную структуру». «Фрейд вынес эту идею из зеркала», — говорил Фрэнк. Думаю, Фрейд ненавидел Вену; к чести нашего Фрейда, он тоже, как первой указала Фрэнни, ненавидел Вену. Фрэнни тоже ненавидела Вену; она всегда была фрейдисткой в своем отношении к сексуальному лицемерию. И Фрэнка можно назвать фрейдистом или, по крайней мере, антиштраусистом; имеется в виду другой Штраус, Иоганн Штраус, который написал эту глупую песенку: «Счастлив, кто забыл все, что изменить не может» (Die Fledermaus). Но оба Фрейда, и наш, и другой, питали болезненную страсть ко всему забытому, подавленному; к тому, о чем мечтают. Совершенно не венское пристрастие. И наш Фрейд назвал Фрэнка принцем; Фрейд сказал, что никто не должен называть Фрэнка «педиком»; другого Фрейда Фрэнк тоже уважал: когда некая мать написала доброму доктору письмо с просьбой вылечить ее сына от гомосексуализма,

Фрейд в резкой форме сообщил ей, что это не болезнь, что здесь нечего «лечить». Многие великие мужчины, сказал великий Фрейд этой матери, были гомосексуалистами.

— Прямо в цель! — восторженно кричал Фрэнк. — Вот посмотрите на меня!

— И посмотрите на меня, — обычно прибавляла медведица Сюзи. — Почему он не упомянул некоторых великих женщин? Если бы спросили меня, — обычно говорила Сюзи, — то я бы сказала, что Фрейд несколько подозрителен.

— Который Фрейд, Сюзи? — поддразнивала ее Фрэнни.

— Любой, — обычно говорила медведица Сюзи. — Выбирай сама. Один из них таскался с бейсбольной битой, у другого на губе была эта штука.

— Это был рак, Сюзи, — несколько натянуто уточнял Фрэнк.

— Конечно, — говорила медведица Сюзи, — но Фрейд называл его «эта штука у меня на губе». Он не называл рак раком, но считал, что все остальные прячутся от реальности и подавляют свои чувства.

— Ты слишком строга к Фрейду, Сюзи, — скажет ей Фрэнни.

— Он ведь мужчина, не так ли?

— Ты слишком строга к мужчинам, Сюзи, — скажет ей Фрэнни.

— Это верно, Сюзи, — скажет ей Фрэнк, — тебе надо попробовать хотя бы одного мужчину.

— А как насчет тебя, Фрэнк? — скажет Сюзи, и Фрэнк покраснеет.

— Ну, — начинал заикаться Фрэнк, — если быть до конца откровенным, то это не совсем мой путь.

— Я думаю, Сюзи, что у тебя внутри просто есть кто-то еще, — сказала Лилли. — У тебя внутри сидит кто-то еще, кто хочет выбраться наружу.

— О господи, — простонала Фрэнни. — Может быть, внутри нее сидит медведь, который хочет выбраться наружу!

— Может быть, там у нее внутри мужчина, — предположил Фрэнк.