Джон Ирвинг - Сын цирка

Так он думал, пока не прослушал запись следующего телефонного звонка, после которого проблемы с близнецом и Дхаром показались ему мелкими и тривиальными.

— Говорит Пател, — послышался голос, сразу же поразивший Даруваллу своей беспристрастностью интонаций.

Анестезиолог Пател? Рентгенолог Пател? Имя принадлежало человеку родом из штата Гуджарат. В Бомбее мало людей с таким именем. Затем с внезапным ощущением холода внутри, почти таким же, как голос автоответчика, Фарук понял, кто это. Говорил заместитель комиссара полиции Пател, настоящий полицейский, наверное, единственный в бомбейской полиции человек из штата Гуджарат. Подавляющее большинство местных полицейских, вероятно, были выходцами из штата Махараштра.

— Доктор, нам необходимо обсудить совершенно другой вопрос, но без Дхара. Пожалуйста, я хочу с вами поговорить наедине. — Детектив повесил трубку. Звонок его оказался таким же коротким, как и сообщение.

Если бы доктор так не разволновался, он бы ощутил профессиональную гордость сценариста. В его фильмах Инспектор Дхар был наделен такой же краткостью при телефонных разговорах, особенно когда диктовал сообщения на автоответчик. Однако сценаристу было не до гордости за точность характеристики своего героя. Вместо этого все его существо заполнил тревожный интерес к тому, что детектив Пател назвал совершенно другим вопросом, требующим обсуждения, и почему эту тему не следовало поднимать в присутствии Дхара. А не узнал ли полицейский чего-то нового относящегося к преступлению?

Был ли это еще один ключ к загадке убийства мистера Лала или другая угроза Дхару? Или «другой вопрос» касался убийства проституток в жизни, а не в кинофильме? Сначала голос Патела, затем следующее сообщение швырнули его в прошлое, откуда он с таким трудом выбрался. Снова эти воспоминания. И не только они.

Звонок повторяется уже двадцать лет — в Торонто и Бомбее, дома и на работе. Безуспешно Дарувалла пытался определить откуда идет сигнал. Звонили всегда из общественных телефонов на почтах, в вестибюлях отелей, из аэропортов и госпиталей.

Жестокий, циничный голос цитировал указание старого Ловджи Даруваллы для добровольцев отрядов медицины катастроф.

— Делайте вначале ампутации и лечите тяжелые ранения. Когда дело дошло до ампутаций, то голова твоего отца отлетела, отлетела совсем от тела! Я видел, как тело осталось сидеть на месте, пока пламя не охватило машину. А потом, когда дело дошло до тяжелых ранений конечностей, его руки все не могли отпустить руль, даже несмотря на то, что пальцы уже горели! Я видел, как горят волосы на его руках, пока не собралась толпа и не пришлось смываться. Твой папаша говорил: «Лучше оставлять ранения головы для специалистов»? Когда дело доходит до ранения головы, то здесь я специалист! Я оторвал ему голову! Я смотрел, как он горит. Говорю тебе, что он это заслужил. Этого заслуживает вся ваша семья! — гремел голос из автоответчика.

Эту угрозу он слушал двадцать лет подряд, однако она действовала на него с одинаковой силой. Сейчас он дрожал в своей спальне так же, как дрожал сотни раз до этого. Его сестре в Лондоне никто не угрожал. Может быть, ее спасало то, что звонивший не знал ее новой фамилии после замужества. Джамшеду в Цюрих тоже звонили. В полиции знали об этих угрозах, их удалось записать на магнитофонные ленты. Как-то в Цюрихе братья с женами несколько раз прослушивали запись. Никто из них не смог опознать говорившего человека, однако к удивлению братьев их жены пришли к единодушному мнению о том, что звонила женщина. Все время Фарук и Джамшед считали, что это был мужчина, но сестры с жаром утверждали, что в их жизни сбывалось то, в чем они обе были уверены. Поэтому Джулия и Джозефина твердо стояли на своем: звонила женщина.

Когда они спорили об этом, к Джамшеду на обед пришел Джон Д. Все решили, что Инспектор Дхар должен взять на себя роль судьи: в конце концов у него был тренированный и хорошо поставленных голос, он владел вопросом профессионально. Джон Д прослушал запись лишь один раз.

— Звонит мужчина, который старается, чтобы его голос звучал, как женский, — уверенно заключил Дхар.

Доктор Дарувалла вышел из себя не столько от самого вывода, который он считал бессмысленным, сколько от менторского тона Джона Д. Актер говорил так, будто играл роль детектива. Именно из художественного фильма появилась у него эта высокомерная и самоуверенная манера речи!