Джон Ирвинг - Сын цирка

— Только через закрытые на ключ двери там, где спали мои дети и жена, — начал Фарук.

— А, дети! Сколько им было лет! — воскликнул Мартин Миллс.

— Меня не кусали собственные дети, — прошипел Фарук.

— Но дети действительно время от времени кусают, чтобы пошалить. Я слышал, у них есть настоящий «кусающий возраст», когда они особенно к этому предрасположены, — ответил миссионер.

— Предполагаю, моя жена также могла оказаться голодной, — с сарказмом произнес Фарук.

— Возле балкона не было деревьев? — спросил Миллс, который терял кровь и исходил потом, трудясь над непослушным стулом.

— А, вижу, откуда дует ветер. Это теория отца Джулиана об обезьяне. Человекообразная обезьяна, пробравшаяся вверх по лианам. Вы об этом думаете? — спросил Дарувалла.

— Дело заключается в том, что вы реально оказались укушенным, не так ли? Люди сильно заблуждаются в чудесах! Чудом оказалось вовсе не то, что кто-то вас укусил. Чудо то, что вы поверили! Чудо — это ваша вера, а не какое-то совершенно обычное существо, вызвавшее эту реакцию, — сказал иезуит.

— Но то, что случилось с моей ногой, вовсе не было чем-то обычным! — воскликнул доктор.

Старый читатель в жакете «а ля Неру» снова выехал на кресле из своего угла.

— Тссс! — зашипел старик.

— Вы пытаетесь читать или пытаетесь заснуть? — заорал доктор на старого джентльмена.

— Пошли отсюда. Вы ему мешаете. Он был здесь раньше нас, — сказал будущий священник Дарувалле. — Посмотрите сюда! — Миссионер обратился к пожилому читателю так, будто тот был ребенком. — Видите этот стул? Я его починил. Хотите посидеть? — спросил иезуит.

Поставив стул на все четыре колесика, миссионер катал его взад и вперед. Джентльмен в жакете с опаской взирал на фанатика.

— Ради Бога, не трогайте его. У него есть свое кресло, — взмолился Фарук.

— Подойдите сюда. Попробуйте этот стул, — требовал миссионер, обращаясь к старому читателю.

— Мне нужно найти телефон, чтобы заказать столик для ленча. Кроме того, нужно еще посидеть с детьми. Наверное, они уже устали, — обратился доктор к фанатику.

К своему ужасу доктор увидел, что Мартин Миллс уставился вверх на потолочный вентилятор. Его внимание привлекла свисавшая веревочка.

— Шум от этой веревочки раздражает, если вы пытаетесь читать, — произнес будущий священник.

Он встал коленями на поверхность овального стола, принявшего его вес с большой неохотой.

— Вы сломаете стол, — предупредил миссионера доктор.

— Стол я не поломаю, я думаю о том, как починить этот вентилятор, — отозвался Мартин Миллс.

Медленно и неуклюже иезуит с колен встал на ноги.

— Я понимаю, о чем вы думаете. Вы — просто сумасшедший! — произнес доктор.

— Не будем об этом. Вы сердитесь из-за своего чуда. Я ведь не пытаюсь его у вас отнять. Я лишь пытаюсь заставить вас увидеть реальное чудо. Оно заключается в том, что вы верите, а вовсе не в том глупом существе, которое заставило вас поверить. Этот укус лишь продвинул ваше обращение в христианство, — сказал миссионер.

— Укус и являлся этим чудом! — воскликнул Дарувалла.

— Нет, нет. В этом вы не правы, — только и успел произнести иезуит перед тем, как стол под ним рухнул. При падении он попытался схватиться за вентилятор, но, к счастью, промахнулся.

У старого джентльмена в жакете, который в момент шумного падения Мартина Миллса осторожно опробовал починенный стул, дрогнули руки и колесико выскочило из только что и с таким трудом пробуренной дырки. Пока старый читатель и иезуит лежали на полу, доктор отбивал атаки разъяренного служащего, который, шаркая своими тапочками, заглянул в читальный зал.

— Мы как раз уходили. Здесь слишком шумно и невозможно сосредоточиться, — сказал ему Дарувалла.

Потный, окровавленный и хромающий миссионер вслед за Фаруком покидал библиотеку под осуждающими взглядами статуй.

— Жизнь имитирует искусство. Жизнь имитирует искусство, — бубнил себе под нос Дарувалла, чтобы успокоиться.

— Что вы там говорите? — спросил Мартин Миллс.

— Тссс! Это же библиотека, — сказал ему доктор.

— Не сердитесь из-за своего чуда, — попросил его фанатик.

— Все это было так давно. Не думаю, что верю сейчас во что-нибудь, — вздохнул доктор.

— Не говорите так! — воскликнул миссионер.

— Тссс! — прошептал Фарук.

— Знаю, знаю: это — библиотека.

Был почти полдень. Выйдя на залитую солнцем улицу, они начали осматриваться вокруг, не замечая припаркованного у обочины такси. Вайноду пришлось подойти к ним и подвести к машине, как слепых. В салоне «Амбассадора» дети плакали, поскольку они решили, что цирк для них — это какой-то миф или обман.