Джон Ирвинг - Сын цирка

— О, как это будет интересно! — протянул отец Сесил.

Детектив Пател хотел было собраться с мыслями перед встречей в клубе Дакуорт, однако ему помешал этот случай в колледже Святого Игнатия. Всего лишь мелкое преступление привлекло внимание заместителя комиссара полиции тем, что эпизод имел отношение к Дхару. Вторгшийся в колледж трансвестит-проститутка получил ранение от карлика-шофера Дхара — во время скандальных событий на Фолкленд-роуд. Этому хиджре Вайнод перебил кисть ударом своей излюбленной ручки от ракетки. Евнух-трансвестит прошел в колледж Святого Игнатия, избивая старых священников своим гипсом. Он говорил, что Инспектор Дхар сообщил всем трансвеститам-проституткам о том, что их с радостью примут в миссии. Кроме того, Дхар обещал хиджрам, что они всегда там его смогут найти.

— Наверное это был не Дхар, а какой-то мошенник, прикидывающийся Дхаром, — сказал хиджра детективу Пателу на языке хинди.

Патела могло бы позабавить, что трансвестит жалуется на какого-то «прикидывающегося мошенника», однако детективу было не до смеха. Заместитель комиссара полиции посмотрел на хиджру с нетерпением и осуждением. У высокой и широкоплечей проститутки с костлявым лицом оказались видны груди, поскольку две верхние пуговицы гавайской рубашки были расстегнуты, а сама рубашка казалась слишком для нее большой. Широкая, расходящаяся в стороны рубашка и обтягивающая розовая мини-юбка смотрелись как абсурдная комбинация одежды, поскольку проститутки-хиджры обычно носят сари. К тому же, как правило, они стараются походить на женщин, предпринимая для этого значительные усилия. Но этот экземпляр вел себя по-другому.

Заместитель комиссара полиции мог заметить красивые, почти идеальные груди хиджры, однако на подбородке у хиджры просматривалась бороденка, а на верхней губе темнели усики. Вероятно, хиджра полагал, что цвет гавайской рубашки, изображения попугаев и цветов свидетельствуют в пользу женской одежды. Рубашка была явно с чужого плеча.

Заместитель комиссара полиции Пател продолжал допрос на языке хинди.

— Где ты взял эту рубашку? — спросил детектив.

— Ее носил Дхар, — ответил хиджра.

— Что-то не верится в это, — произнес заместитель комиссара полиции.

— Я вам сказал, что он — мошенник, — произнес допрашиваемый.

— Какой дурак станет прикидываться Дхаром и осмелится показаться на Фолкленд-роуд? — спросил Пател.

— Казалось, он не понимает того, что напоминает Дхара, — ответил хиджра.

— А, понятно. Он — мошенник, но не понимает, что прикидывается Дхаром, — произнес детектив Пател.

Хиджра потер кривой нос своим гипсом. Пателу уже надоел допрос. Он оставил хиджру сидеть перед собой только потому, что его абсурдный вид помогал детективу сосредоточить мысли на Рахуле. Разумеется, Рахулу сейчас уже пятьдесят три или пятьдесят четыре года и он не похож на того, кто предпринял нелепую попытку выглядеть наподобие женщины.

В голову заместителя комиссара полиции пришла мысль о том, что именно таким способом Рахулу удалось совершить так много убийств в одном и том же районе Бомбея. Он мог заходить в бордель как мужчина, а выходить как хиджра-проститутка. Он также мог покидать бордель, выглядя как привлекательная женщина средних лет.

Пател наслаждался результативной работой этим утром до тех пор, пока не пришлось заниматься с этим хиджрой. Расследование заместителя комиссара полиции по делу о Рахуле продвигалось довольно успешно. Помог список новых членов клуба Дакуорт.

— Ты когда-нибудь слышал о зенане по имени Рахул? — спросил Пател хиджру.

— Это старый вопрос, — ответил трансвестит.

— Только сейчас она настоящая женщина. Ей сделали комплексную операцию, — добавил детектив.

Пател знал, что некоторые хиджры мечтают о такой операции по изменению пола. Однако не все. Большинство выглядят именно такими, какими хотят быть. Им совершенно не требуется похожая на настоящую половая щель.

— Если бы я узнал о существовании такого человека, то, наверно, убил бы его. Для того, чтобы добыть себе нужные части тела, — произнес хиджра, добродушно улыбаясь.

Разумеется, он просто шутил. Детектив Пател знал больше о Рахуле, чем этот хиджра. За последние двадцать четыре часа он узнал о Рахуле больше, чем за все двадцать лет.

— Можешь идти. Но оставь мне рубашку. Ты сам признался, что украл ее, — сказал заместитель комиссара полиции.