Чак Паланик - Невидимки

Я запираю Мануса на ключ и чувствую, что должна кому-нибудь позвонить.

Возвращаться в кровать мне ни в коем случае нельзя. Вот я и звоню. Мой звонок раздается в удаленном от меня на несколько пустынных районов и лесной массив доме. Отвечает папа.

Я говорю своим чревовещательным голосом, стараясь избегать согласных, для произнесения которых необходима челюсть:

- Герк орх корк, эрх гаирк. Хик. Эрг, кох герхох аиргих? Гиго!

Я понимаю, что телефон мне больше не помощник. Папа отвечает:

- Не вешайте, пожалуйста, трубочку. Я приглашу к телефону жену.

Я слышу, как папа удаляется от телефона и говорит маме:

- Лесли, скорее просыпайся! До нас добрались-таки ненавистники сексуальных меньшинств.

До меня доносится отдаленный голос мамы:

- Я не буду с ними разговаривать. Скажи им, что мы любили и берегли нашего сына-гомосексуалиста.

Сейчас ночь. Я разбудила обоих своих родителей. Я говорю:

- Лот. Орхог. Я говорю:

- Гехра их ка альк. Гехра их ка альк!

- Минуточку, - отвечает отец. Я слышу, как он кричит маме:

- Лесли, может, ты все же подойдешь к телефону? Трубка-саксофон невероятно тяжелая. Я наклоняюсь

и опираюсь локтями на стол.

За моей спиной из ниши с верхней одеждой вопит Сет:

- Прошу тебя, не звони в полицию, пока мы не поговорили с Эви!

Из телефонной трубки звучит женский голос:

- Алло?

Это моя мама.

- Наш мир настолько огромен, что всем нам хватает в нем места. Мы должны любить друг друга, - говорит она. - В сердце Господа хватает тепла для каждого из его детей. В том числе и для геев, лесбиянок, бисексуалов и трансвеститов. То, что некоторые люди получают удовольствие только от анального секса, вовсе не означает, что им чужда любовь.

Она делает паузу и продолжает:

- Я чувствую, что вы сильно страдаете. Быть может, я в состоянии вам помочь?

Сет орет:

- Я не собирался тебя убивать! Я пришел расквитаться с Эви за то, что она сделала с тобой!

В трубке слышится шум воды в унитазе и голос моего отца:

- Ты до сих пор разговариваешь с этими ненормальными?

Мама отвечает ему:

- Все это просто ужасно! Мне показалось, один из них только что пригрозился нас убить!

Сет пронзительно кричит:

- Я уверен, что в тебя стреляла именно Эви!

Из трубки раздается голос папы. Он гремит так громко, что я вынуждена отдалить трубку от уха.

- Это вы, вы должны быть мертвыми, а не наш Шейн! Наверняка вы и убили его, проклятые изверги!

Сет горланит:

- Нас с Эви связывал лишь секс!

Мне можно просто удалиться из комнаты, предварительно подав Сету телефон. Сет продолжает надрываться:

- Умоляю, только не думай, что я хотел всадить нож в тебя, спящую!

Мой отец ревет в телефонную трубку:

- Только попробуй это сделать, ублюдок! Имей в виду, у меня есть пистолет! Я немедленно его заряжу и буду круглые сутки держать при себе!

Он кричит:

- Отныне мы больше никому не позволим мучить нас! Мы даже горды тем, что являемся родителями мертвого гомосексуалиста!

Сет орет:

- Пожалуйста, никому не звони! Я говорю:

- Ахк! Оага!

Папа бросает трубку.

Теперь мне некого звать на помощь. Помочь себе могу только я сама. Рассчитывать на лучшую подругу или жениха или врачей и монашек - все это теперь не для меня. Остается полиция, но к ней я, возможно, обращусь позднее.

Еще не время втискивать все это безумие в строгие рамки закона. Еще не время начинать привыкать к своей новой безликой и мерзкой жизни, которую жизнью и не назовешь.

В моей голове полный кавардак. Окружает меня та же неразбериха. И я не знаю, что делать.

Но вот ко мне приходит странное спокойствие. Я ощущаю, что хочу продлить свою драму. У меня такое впечатление, что я способна на что угодно. И что все только начинается.

Моя винтовка заряжена.

И у меня есть первый заложник.

Перенесемся в тот день, когда я навещаю родителей в последний раз перед несчастным случаем. Я еду к ним накануне своего дня рождения.

Шейн по- прежнему мертв, и я не ожидаю подарков. Я практически не надеюсь, что для меня приготовят праздничный торт. В этот последний раз я еду домой только с одной целью -повидаться с предками.

У меня еще есть рот, поэтому перспектива задувать свечи меня не пугает.

Родительский дом, коричневый диван и стулья с откидными спинками в гостиной - все выглядит как обычно. Изменился лишь вид окон. На них задернуты шторы, хотя только начало темнеть.

Мое внимание привлекли и три другие странные вещи. Во-первых, на воротах я увидела вывеску "Злая собака" и предупреждение о том, что дом защищен сигнализационной системой. Во-вторых, мамина машина, которая обычно стоит во дворе, сегодня в гараже. В-третьих, парадная дверь заперта на засов, которого раньше не было.