Уильям Бойд - Нутро любого человека

Все это, разумеется, очень печально, но состояние его было безнадежным — и кто я такой, чтобы говорить, что ему следовало собраться с силами, держаться, не поддаваться отчаянию? Он уничтожил все, подтвердил Баркасян, — включая и две принадлежавших мне картины. По крайней мере, у меня остались рисунки серии „Мост“. Джанет распирают теории по части заговора, но я думаю, самое простое объяснение состоит в том, что бедняга спятил. Кстати, о теории заговора. Я засек Жан-Карла завтракающим с Морисом Липингом. Завтракают два галерейщика — ничего странного в этом нет. Но почему мне все кажется, что жульничество с коллекционером Х припахивает Морисом Липингом? Я позвонил Жан-Карлу и сказал, что его предложение меня не интересует — Пикассо не продается. Он утратил изрядную часть своей прославленной выдержки. Сказал, что я дурак, что я уже участвую в деле и не могу теперь пойти на попятный, все готово, им нужен только Пикассо. Я напомнил ему сказанное мной: мне нужно все обдумать, — я и обдумал, и меня его предложение не интересует. Очень по-английски, презрительно фыркнул он. Я сказал, что воспринимаю это, как комплимент. „Вероломный Альбион“ живет и процветает. Телеграфировал Бену: ОТДЫХ ШВЕЙЦАРИИ ОТМЕНЯЕТСЯ.

Позвонил Джерри Шуберту [поверенный галереи „Липинг и сын“], просто чтобы убедиться в том, что Жан-Карл Ланг никаких прав на Пикассо предъявить не сможет. „Контракт отсутствует, купчая тоже, — сказал Джерри, — он вас и пальцем тронуть не посмеет. Это был всего лишь разговор. Мало ли кто о чем разговаривает“.

Письмо от Лайонела — возможно, он приедет в Нью-Йорк, нельзя ли остановиться у меня на несколько дней? Моя первая реакция — конечно, нельзя. Но он же твой сын, дубина ты этакая, идиот. Почему его приезд так тебя растревожил? Потому что он мне чужой. Но, может быть, все сложится к лучшему, вы сойдетесь, он тебе понравится. Может быть… Только гены Маунтстюарта и могли привести его в музыкальный бизнес.

[Летом 1960 года два молодых независимых кинопродюсера, Марцио и Мартин Канталеры выбрали повесть ЛМС „Вилла у озера“ для экранизации их голливудской компанией „МКМК Пикчерз“. ЛМС слетал в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с ними и выяснить возможность того, что сценарий напишет он сам. Так совпало, что там же оказался и Питер Скабиус, ведший переговоры о правах на экранизацию своего последнего романа „Уже слишком поздно“ (футуристической фантазии об угрозе, которую представляет для планеты ядерная война).]

Отель „Бель-Эйр“, Лос-Анджелес. Это — Шангри-Ла в миниатюре. Стоит мне только перейти по небольшому мостику к стоянке автомобилей, и я чувствую, что начинаю стариться, а когда возвращаюсь в отель, время останавливается снова. Совершенный покой, приземистые здания, укрытые пышным, с тесно посаженными деревьями парком, бледно-синий плавательный бассейн.

Вчера зазвал сюда Питера, завтракать, — видно было, что солидная роскошь отеля вывела его из душевного равновесия. Кто оплачивает счет? — пожелал узнать он. „Парамаунт“? „Уорнер Браз“? МКМК, сказал я. А ты где остановился? „Беверли“ в Уилшире, ответил он. О, роскошно, сказал я, и Питер успокоился, снова обретя самоуверенность и самодовольство. Им до того легко управлять, Питером, полагаю, потому я так его и люблю. С ходом лет в нем развилось поистине грандиозное, величавое эго, поразительное самомнение, вполне отвечающее всему, с чем можно столкнуться в этом городе. Когда я вспоминаю, каким нервным пареньком он был в школе…

Самая интересная новость — Глория бросила его ради итальянского аристократа, графа Такого-или-этакого. Питер намерен как можно скорей развестись с нею. А с католической церковью осложнений не предвидится? — спросил я. „Я утратил веру в Алжире“, — ответил он с мрачным видом уставшего от битв человека. Он в хорошей форме — в лучшей, чем я, — загорелый, худощавый, хотя волосы у него что-то подозрительно темные, не седые, весьма необычно. Мои теперь имеют оттенок перца с солью, и лоб у меня становится все выше и выше.

Встреча с Марцио и Мартином в их офисе в Брентвуде. Марцио тридцать пять, Мартину тридцать два. Оба добродушны, оба слегка полноваты, Мартин лысеет, у Марцио копна кудрявых волос, как у эстрадного певца. Они заплатили мне 5 000 долларов за годовые права на „Виллу“ с оговоркой о возможности их продления еще на год.