Юлия Доброван - Любить Человека - Кончиками пальцев…

От автора:это история не о запретной, для кого-то – даже извращённой тяге мужчины к мужчине. Это история любви Человека к Человеку .

Пролог

Я не жалею…

Если бы однажды мне выпал шанс вернуться в прошлое и заново пройти свой путь, я бы в точности воспроизвёл каждый из пройденных шагов, не сходя с намеченной тропы ни на дюйм.

Если бы Судьба поставила меня перед выбором: долгая и счастливая жизнь в достатке или то, что я имею сейчас – я бы громко хлопнул дверью у неё перед носом, не желая тратить ни секунды этого драгоценного дня.

Если бы сам Дьявол соблазнял меня обещаниями о вечной жизни и бесконечных развлечениях, я бы, не кривя душою, убедил его, что прожил великолепную, в избытке наполненную счастьем жизнь, которую бы не променял ни на что на свете.

Да, я доволен тем, что имею. Да, я чёртов везунчик, раз уж мне – совершенно обыкновенному человеку – выпал шанс познать то, о чём другие могут лишь грезить или читать в любовных романах.

Я испытал её – истинную любовь. Ту, о которой добрую половину своей жизни не смел и мечтать. Ту, прихода которой совсем не ждал, искренне полагая, что судьба моя давно расписана, а будущее более-менее предначертано и стабильно. Но…

Когда приходит она, истинная любовь, вдруг понимаешь, как слеп был все эти годы. Как скудны и поверхностны были чувства, которые ты прежде ошибочно величал любовью. Глупости! Наивный дурак – вот кем я был! Любовь-то вот она! Необъятная! Бескорыстная! Непостижимая и безграничная! Такой любовью не надышаться, даже если собрался дожить до ста! Это чувство не уместить даже в самом огромном сердце! Такую любовь невозможно описать человеку, не испытавшему нечто подобное. Это… это моё. Моя история. Моя любовь.

Моя тайна.

И я не жалею о сделанном выборе. Клянусь, не жалею!

Подумать только… А ведь если бы тогда, в прошлой жизни, задолго до Тебя, мне рассказали, где и при каких обстоятельствах я окажусь сегодня, я бы рассмеялся тому человеку в лицо. Или оскорбился бы – не знаю. Если бы кто-то вздумал сообщить, каким я стану, я посчитал бы его безумцем и посоветовал бы обратиться в клинику для душевнобольных. А если бы в той далёкой, кажется, совсем чужой жизни мне довелось хоть на миг поверить в услышанное, я бы незамедлительно отправился в лечебницу сам, добровольно – настолько слеп и глух я был в то время.

Видишь, как всё меняется? Теперь я здесь, с тобой, и кажется, будто нет места прекраснее.

Я счастлив.

Здесь и сейчас я счастлив.

Глава 1

Лондон, 12 мая, 1901 год

Первый по-настоящему тёплый весенний день в этом году случился гораздо позже, чем ожидалось, поэтому неудивительно, что в воскресное майское утро добрая половина жителей Лондона выбралась на прогулку. Дамам наконец-то выпала возможность продемонстрировать новые наряды, отчего все городские улочки и парки выглядели как разноцветное конфетти – от обилия всевозможных шляпок рябило в глазах. Их джентльмены вальяжно прохаживались рядом с таким гордым видом, будто не жён вывели на прогулку, а крохотных породистых собачонок, которыми принято хвастаться на выставках или скачках в Аскоте. Впрочем, после затяжной зимы и хмурой, щедрой на холодные ливни весны столь резкий переход на летние наряды не мог не радовать, и меня, как человека творческой профессии, подобная картина должна была вдохновлять.

Собственно, за вдохновением я и подался на мост Ватерлоо. Мне всегда нравились неспешные пешие прогулки, особенно после дождей. В такие дни город казался чуть более живым, чем обычно, а воздух наполнялся дивными ароматами из смеси дамских парфюмов, подгоревших тостов с беконом из крохотных уличных забегаловок домашнего типа, свежей весенней зелени, прибитой ливнями пыли и запахом самого сердца Лондона – сыростью нашей величественной Темзы.

Дышать – не надышаться…

Медленно шагая по набережной, я без особого, к своему стыду, интереса наблюдал за случайными прохожими, уже тогда понимая, что делаю это скорее насильно, по необходимости, но никак не от души. Однако вдохновение – штука капризная, и чтобы снова вернуться к работе, мне требовалось отыскать «то самое» лицо. Признаться, в последнее время дела мои шли настолько скудно, что я и сам порою верил в эти отговорки об исчезнувшем вдохновении, которыми вот уже девять месяцев кряду кормил и опекающую меня галерею, и мою милую супругу Грейс, так отчаянно желавшую помочь хоть чем-то. Ведь скульптору, снискавшему славу в столь раннем возрасте и к двадцати восьми годам уже вовсю пожинавшему плоды своей популярности не только в столице, но и за её пределами, негоже обрывать свой творческий путь в самом расцвете и сетовать на отсутствие какого-то там призрачного вдохновения. Глупости всё это – я и сам прекрасно понимал, но отчего-то вот уже который месяц так и не мог заставить себя снова взять в руки глину и с головою погрузиться в работу, чтобы после порадовать ценителей прекрасного очередным шедевром.