Джоди Пиколт - Идеальная жизнь

Но вместо этого Касси вышла в холодную мартовскую ночь, где от ярких звезд кружилась голова, и вспомнила, ради чего изменила свою жизнь.

Уилл видел, как опустились уголки ее рта. Во время церемонии она вытирала слезы, несмотря на то что этот лоснящийся Алекс Риверс уверял двадцать миллионов телезрителей, что вся его жизнь вращается вокруг жены. Черт, он даже признался, что ее нет в городе, хотя и приукрасил обстоятельства. Дураком он не был — знал, что она будет смотреть. Уилл из упрямства сказал бы, что вся его речь заранее просчитана, если бы собственными глазами не видел, как Алексу удалось словами приковать Касси к экрану телевизора.

Наверное, Алекс ее любил, чего бы эта любовь ни стоила, и Касси, похоже, верила, что его любовь дорогого стоит. А Уилл думал о том, что если увидит их снова вместе, то это его убьет. Возможно, она будет цепляться за Алекса, как будто у нее подкашиваются ноги, а Алекс будет смотреть на нее, как… как ночью смотрел на нее Уилл.

— Было незабываемо, — неопределенно сказал он, отпирая дверцу кабины грузовика.

— Угу, — подтвердила Касси. На нее было жалко смотреть.

— Алекс Риверс только что собрал все «Оскары», — пробормотал Уилл. — С твоей стороны было бы уместно хоть как-то отреагировать. — Он схватил Касси за плечи и легонько встряхнул. — Он скучает по тебе. С ума сходит. В чем, черт возьми, дело?

Касси пожала плечами — едва заметная дрожь, пробежавшая под ладонями Уилла.

— Наверное, я до сих пор жалею, что меня не было там, рядом с ним, — призналась она.

Уилл вспылил.

— Четыре недели назад ты думала только о том, как от него сбежать. Показывала мне синяки в тех местах, по которым он бил тебя ногами, и на шее. Или ты уже забыла об этой стороне своего очаровательного мужа? Видимо, он как раз и надеется, что ты, посмотрев сегодняшнюю церемонию, приползешь назад! — Он сердито взглянул на Касси, которая стояла молча, слегка приоткрыв рот. — Уж можешь мне поверить: нельзя всюду снимать только сливки.

Она посмотрела на него так, будто видела впервые, и попыталась вырваться. Но Уилл ее не отпускал. Он хотел, чтобы она поняла: он прав. Хотел, чтобы Касси за красивой шелухой заверений, которыми Алекс пичкал ее сегодня через телеэкран, смогла разглядеть то, кем он является на самом деле. Он хотел, чтобы она смотрела на него — Уилла! — так, как смотрит на Алекса.

Уилл сильнее сжал плечи Касси и прижался губами к ее губам. Его рот прижимался к ее рту, язык прокладывал себе дорогу между ее зубами, пока она не уступила под этим нажимом. Ее руки медленно обхватили его за талию. «Белый флаг, самоотверженная капитуляция», — подумал он краешком сознания.

Он отступил, злясь на себя за то, что утратил самообладание, злясь на Касси, которая просто оказалась не в том месте не в то время. Чужая жена. Беременная. Подойдя к водительской дверце, он запрыгнул в кабину и завел мотор. Включил фары, осветив застывшую у грузовика Касси. Секунду она стояла неподвижно, прижав руки ко рту, и ее обручальное кольцо вызывающе сверкало в свете фар. Уилл не был уверен, хочет ли она стереть вкус его губ или пытается его удержать.

Алекс Риверс — самый модный в настоящий момент актер и режиссер Голливуда — в начале пятого утра сидел в темноте в своем кабинете в Бель-Эйр и смотрел на три золотые статуэтки, которые выстроил перед собой, как мишени в тире. Какой это был вечер! Адский вечер!

Еще никогда в жизни ему так не хотелось напиться, но сколько бы шампанского он ни выпил в этот вечер за свой успех, забыться не получалось. Последняя вечеринка закончилась примерно час назад. Когда он уходил, Мелани собиралась нюхать кокаин в туалете в компании с костюмершей, а Герб начал обсуждать с группой продюсеров гонорары Алекса. Фабрика грез тут же забыла неудачи, преследующие «Макбета», Алекс в очередной раз взлетел на гребень успеха. У всех на устах было его имя, но никто не заметил его ухода.

«Интересно, а Касси смотрела церемонию?» — подумал он и тут же отругал себя за эти мысли.

Это была его ночь. Ради всего святого, как долго он к этому шел! Как долго доказывал, чего стоит! Он погладил головы статуэток, удивившись тому, как они сохраняют тепло прикосновений.

Он взял своего первого «Оскара» и взвесил его на ладони, как в бейсболе. Потом сжал пальцы.

— Это для тебя, мамá, — сказал он и швырнул статуэтку в угол с такой силой, что разорвались обои и отвалилась штукатурка.

Взял второго «Оскара», в честь отца, и бросил туда же, чуть не хрюкнув от удовольствия, когда пальцы соскользнули с гладкого металла.