Амос Оз - Уготован покой...

— Это хорошо, — ответил Иолек. — Спасибо. Я это чувствую.

— И мы делаем всё возможное.

— Конечно. Я в этом не сомневался.

— Мы прочесали близлежащие окрестности. Навели справки в армии. Опросили родственников и знакомых. Соблюдая полную секретность. Но пока все безрезультатно.

— Ты действуешь правильно. И очень хорошо, что ты пока не стал обращаться в полицию. Срулик?

— Да?

— Стакан чаю? Или выпьем по рюмочке?

— Спасибо. Нет.

— Послушай. Надо за ним последить, чтобы не натворил каких-нибудь глупостей. Он в плохом состоянии.

— Кто?

— Азария. За ним нужно следить во все глаза. Этот молодой человек — подлинное сокровище. Ему, возможно, предстоят великие дела. И ночью не стоит оставлять его без присмотра. Он ведь во всем обвиняет себя, и есть основания опасаться, как бы он чего-нибудь с собой ни учинил. Что же касается Хавы, то поступай по своему разумению. Я не стану излагать своего мнения по данному вопросу.

— То есть?

— Она заявится к тебе и закатит скандал. Потребует, чтобы ты, самое меньшее, отправил Азарию обратно в его барак. А всего вероятнее, будет настаивать, чтобы его изгнали из кибуца.

— И что же я должен делать? Каково твое мнение?

— Я думаю, что ты отличный парень, Срулик. Да и бухгалтер ты Божьей милостью. Но умный бы не задавал вопросов. Тебе стоит немного подумать об этом… Между прочим, Иони, он не подлец, хотя и, должен признать с сожалением, дубина стоеросовая. Но не какой-то хам.

Я тут же попросил у него прощения. Иолек изобразил рукой этакий усталый жест и заверил, что не держит зла на меня: я, безусловно, делаю все возможное. Как и все. Между прочим, он тоже считает, что стоит связаться с Троцким и выяснить, каково его участие в этом деле и чего он в действительности добивается. Это следует сделать, полагает Иолек, со всеми предосторожностями, обходными путями: ведь, в конце концов, речь идет о лгуне и обманщике, аферисте высшей пробы, у которого отсутствует какое-либо сдерживающее начало. Вероятно, чтобы выяснить, не обошлось ли здесь и вправду без Троцкого, можно задействовать некоторые наши силы, из тех, что для пользы дела всегда пребывают в тени. С другой стороны, есть определенные преимущества в прямом, открытом обращении к нему.

Я вынужден был признаться: не понимаю.

Но Иолек состроил такую мину, словно мое неумение быстро соображать для него тяжкая пытка. И посему предпочел поделиться странными размышлениями, навеянными ему Священным Писанием, и процитировал комментарий наших мудрецов, благословенна их память, по поводу проклятия, тяготеющего над каждым строителем Иерихона.

Я молчал. Встал, чтобы уйти. Нелегко давалось мне общение с этим человеком.

Уже рука моя легла на ручку двери и я повернулся спиной к Иолеку, когда настиг меня его надтреснутый, решительный голос, который нельзя не услышать и которому нельзя не подчиниться. Он почти что счастлив, что день сегодня такой ясный. Ужасно представлять себе, что Иони блуждает где-то в заброшенных местах, возможно рядом с границей, и совсем один, а над ним грохочет гром и льет дождь. Вот ведь дурень… Вполне возможно, что как раз в эту минуту он сидит себе в каком-нибудь Богом забытом месте, как любил он это делать в детстве, в какой-то хижине или на маленькой заправочной станции, в мыслях его полная путаница, он сердит на весь мир, готов послать все к черту и от всей души жалеет самого себя. Это при условии, что не летит он в самолете, который держит курс на Америку. И если он вдруг вернется, нам снова придется обойти все это молчанием, проявить максимум такта и все такое прочее, чтобы не ранить его тонкую душу. Дело дрянь. Так или иначе, Америка или заправочная станция, но парень вернется. И, возможно, уже завтра или послезавтра А когда он вернется, мы должны будем постараться вытащить его из дома. На год-другой. Направить на работу в другую страну в качестве представителя нашего движения. Учеба. Курсы профессионального усовершенствования. Или какая-нибудь скромная синекура, открывающая возможности для самореализации, и все такое прочее. И уж если обязательно по ту сторону океана, что ж, устроим ему это и по ту сторону океана. Если только мы еще не опоздали с этим. Избалованный дурачок, витающий в облаках. Что за ущербинка у них в душе? Все они, похоже, художественные натуры. И все парят в облаках. Что-то вроде генетической катастрофы, видимо, произошло с ними. И я, если ты обещаешь хранить это в тайне, я и в самом деле собирался кое в чем пойти ему навстречу. Сделать что-нибудь для него, потому что видел: ему плохо, ему горько. Я даже обратился к Леви Эшколу. Ты держи это в секрете. Что за блажь приходит им в голову? Спорт, заморские страны, примитивная, сексуально возбуждающая музыка. Где же мы ошиблись, Срулик? Почему выросли у нас все эти несчастненькие, обиженные, отверженные?