Хосе Альдекоа - Современная испанская новелла

Теперь он думал:

(«Им я не отдам… Я не хочу, чтобы деньги остались у них».)

Вот почему он кладет ящик с шоколадным мороженым и лоток с конфетами на диван в фойе, входит в уборную и хорошенько запирается изнутри.

Итак, никто не подозревает, почему он там заперся. Ведь он и до этого заходил туда, когда ему было нужно. Прекрасно, теперь он может открыть кошелек и сосчитать деньги… Они наверняка там есть…

(«По меньшей мере три дуро!.. А может, и пять…»)

Больше. Гораздо больше… Пабло ужасается.

(«Три дуро, пять… Ну и что?.. Возможно, их не потребуют…»)

Но в кошельке крупные купюры. Таких Пабло никогда в жизни не держал в руках. Он считает дрожащими пальцами.

(«Один… два… три… четыре… пять…»)

Пять купюр по тысяче песет, четыре по сто и кое — какая мелочь.

Пабло прошибает пот… По спине пробегают мурашки. Дело принимает серьезный оборот. Он должен немедленно вернуть деньги.

(«Если бы… несколько песет… Но столько денег!..»)

Пабло ощупывает кошелек, ласково гладит деньги… Но прикосновение к ним ему неприятно. Слишком много денег… Слишком много!

(«Да! Сколько всего можно купить на эти деньги!.. Может быть, квартиру с мебелью, какую я видел в витрине магазина… А может, машину?.. Нет, машина, наверное, дороже квартиры. Квартиры есть у всех… То есть, я хочу сказать, каждый где‑то живет. А вот машина… Черт побери! Машина… Би — би — би! Вот это да!..»)

Пабло смотрится в зеркало туалетной комнаты. Поднимает брови. Делает такие же движения, как таксист, который ставит свою машину перед кинотеатром. Ему кажется, что он похож на таксиста. Вот только у таксиста лиловое пятно на левой щеке. Подумаешь!.. У него тоже может появиться такое пятно.

И Пабло Качо уже видит себя с пятном на левой щеке, в серебристой фуражке, сидящим за рулем своего такси.

(«Би — би — би!.. Нет, надо бесшумно. Никаких гудков… Жжжж… Рррр… Машина медленно трогается с места… Эй* болван!.. Куда смотришь?.. Ах ты… такой — сякой! А потом во всем винят шоферов».)

Пабло резко тормозит воображаемую машину и собирается закурить.

Но кто‑то стучит в дверь уборной, возвращая его к действительности.

Пабло прячет кошелек в карман и торопится выйти.

— Ты что, парень! Спятил? Или спал тут?

Пабло с ненавистью смотрит на билетера. Билетер стар. Слегка хромает. Лицо неприветливое. На войне он был сержантом. Участвовал в двух войнах. Сначала в Марроко, когда служил в армии. Потом добровольцем в гражданскую войну. Он любит рассказывать о войне и о своих подвигах, возможно таких же вымышленных, как машина Пабло. Теперь он командует мальчишками, словно генерал солдатами. Ребята его ненавидят, но слушаются. Зр ители, которые посещают кинотеатр, тоже недолюбливают его. Он буквально рвет из рук билеты, хотя свет еще горит, а если кто‑нибудь без него занимает место, ворчит, требует входной билет и не возвращает до тех пор, пока ему не сунут чаевые.

Пабло не испытывает симпатии к старому билетеру, но его рассказы о войне слушает с интересом.

Сейчас Пабло торопливо и беспрекословно подчиняется ему. Старика с его характером лучше не злить…

Но тот не унимается:

— Эй, парень… А лоток? Где ты его оставил?.. Ты что, с луны свалился?

Но Пабло Качо не свалился с луны. Он витает в облаках. У него более пяти тысяч песет в кармане, и он ошарашен. Пять тысяч песет! Целый капитал по понятиям мальчишки!

(«Надо их отдать… Я должен их отдать… Но только хозяину. Этим типам ни за что!»)

Пабло берет свой ящик. Вешает его на плечо. А лоток с конфетами на шею и направляется к паре, входящей в фойе:

— Шоколадное мороженое!.. Вкусное шоколадное мороженое!.. Конфеты, тоффе!..

Он всегда выкрикивает одно и то же, изо дня в день и всегда одинаково: сначала нараспев, потом все громче и, наконец, жалобно растягивая последнее слово.

Молодые люди торопятся. Сеанс уже начался, и они входят в зал, даже не взглянув на мальчика.

Пабло пожимает плечами. Ничего другого он не ждал. А кричал просто так. Потому что надо.

И тут же снова украдкой щупает кошелек.

(«Он не мой. Ну и что же?.. Почему я должен об этом думать? Не смей брать ни гроша, Пабло. У денег есть хозяин».)

Да, у денег есть хозяин. И теперь от Пабло зависит, попадут ли они снова к нему в руки. Пабло намерен обязательно вернуть их.

И вернет, если, конечно, хозяин объявится. Отдать их, как перчатки, билетеру, швейцару или кассирше не входит в расчеты мальчика.

Пабло бродит по фойе, по коридорам, время от времени раздвигая гардины, чтобы посмотреть какую‑нибудь сцену из фильма, который уже видел три или четыре раза. С осторожностью, выглядевшей весьма неосторожной, он то и дело щупает кошелек и думает: