Геннадий Падерин - Шахматы из слоновой кости

– Плохо, что не удалось. Остается одно: по выходе за город разрешаю…

Пронзительный свист эфира скомкал, оборвал продолжение фразы, но Виктор все понял и, включив передатчик, произнес:

– Орел, я сто семидесятый. Есть применить крайние меры по выходе за город!

Преследование продолжалось. Виктор попросил Кочетова помигать фарами вырулившей впереди них бердской машине.

– Пусть остановится, пересяду туда.

– Зачем? – не понял Кочетов.

– Из «Москвича» удобнее стрелять.

Пересадка не отняла много времени. Бердскую машину вел младший лейтенант Валерий Ненашев. Он понял Виктора с полуслова и, когда они нагнали грузовик, пристроился позади так, чтобы можно было вести огонь по левым колесам – не только по заднему, но и по переднему. Виктор опустил до отказа правое стекло, высунулся по пояс навстречу тугому холодному ветру, вскинул пистолет и раз за разом сделал четыре выстрела по левым скатам – два по наружному заднему, два по переднему.

Попал ли? Он не сомневался, что бил точно, у него имелся уже подобный опыт. Однако сразу определить результат было невозможно. Прошло минуты две, не меньше, пока начали опадать покрышки.

Грузовик потянуло влево. Водитель, надо думать, осознал, что ему не удержать руля, но гнал машину на предельной скорости, надеясь, как видно, проскочить хотя бы опасный для себя участок дороги: в этом месте насыпь вздымалась над окружающей местностью высоким гребнем.

Но откосы, хотя и крутые, все же откосы, и, когда машину занесло, она не свалилась, а благополучно скатилась в темноту, под уклон, и лишь там, внизу, на пахоте окончательно потеряла скорость.

– Развернись так, чтобы свет туда падал, – попросил Виктор Ненашева и, покинув «Москвича», понесся прыжками под откос вслед за грузовиком.

Подбегая к нему, увидел, как из кабины выпрыгнули один за другим трое мужчин. Виктор успел перехватить последнего из них – ударил его в прыжке обеими руками в грудь, повалил на землю, Повалил, однако тот, уже на земле, крутнулся волчком и проворно заполз под передок грузовика. Виктор ухватил беглеца за ноги, потянул к себе, но в это мгновение кто-то прыгнул на него со спины, кто-то сильный, тяжелый сбил с ног, остервенело вмял лицом в рыхлую землю.

Виктор напрягся, вывернул голову набок, чтоб глотнуть воздуха, стал подтягивать под себя ноги, готовясь к контратаке. И вдруг почувствовал, как жесткие сильные пальцы, сомкнувшиеся на его шее, разжались. В уши тут же ударил яростный вскрик Ненашева:

– Не сметь хвататься за нож!

В следующую секунду над Виктором сплелись в схватке два извивающихся тела. Виктор мгновенно перевернулся на спину и, с трудом определив, где свой, а где чужой, помог Ненашеву скрутить преступника. Тут лишь вспомнил:

– Их же трое было.

– Знаю, – хрипнул в ответ Ненашев, – Возьмем и тех.

Но их участия не потребовалось: одного, кинувшегося в поле, в темноту, настигли Кочетов с Барановым, а тот, которого в самом начале сбил Виктор, так и остался под грузовиком.

– Ну, ну, вылезай,- тронул Виктор за торчащий из-под машины ботинок.

– Я не виноватый,- дернулся ботинок. – Мы оба не виноватые… Это все он, бандюга этот!

– За рулем кто был?

– Он и был. Он только из заключения, за грабеж отбывал. И опять…

– Замолчь, сука! – скрежетнул зубами связанный и вдруг завопил по-бабьи, с подвизгиванием: – Уберите меня, помогите, спасите, задавит же, задавит!..

Он лежал, стянутый по рукам и ногам, справа от грузовика, и вопль его оказался отнюдь не наигранным: на него по откосу катился «Москвич», оставленный

Ненашевым на самом краю насыпи. Видимо, ослабли тормоза, и машина поползла под уклон,

– Ой, задавит же, спасите!..

– Не канючь! – прикрикнул Виктор, кидаясь к нему и, ухватившись за веревку, поволок тяжелое тело в сторону.

Но «Москвич» только напугал: неожиданно передние колеса вильнули влево, он съехал в канаву, уперся фарами в землю. Сразу стало темно. До черноты, до красной ряби в глазах. И из этой черноты, откуда-то из под грузовика, донеслось, сопровождаемое всхлипом:

– Это же тюрьма теперь, верником – тюрьма…

– Подождите, я запишу: дом полсотни шесть, подъезд три, – услышал Виктор, входя в комнату дежурного по левобережному отделению Советского райотдела милиции.

Услышал и тут же забыл: мало ли адресов называется в присутствии милицейского работника в течение дня. В ту минуту он и предположить не мог, что, мельком услышанные, эти слова отпечатаются в памяти, будто вырубленные топором.