Тургрим Эгген - Hermanas

Я спросил ее, как, по ее мнению, я должен был поступить.

Она не могла ответить. Но мы решили, что книги в любом случае надо спрятать. Я перенес их домой, по паре дюжин за раз. В спальне мы обнаружили отодвигающуюся панель, за которой оказалось достаточно места для складирования книг.

Когда у Миранды прошел шок, она начала мыслить практично. Мне надо было вывезти несколько экземпляров с Кубы контрабандой, считала она. Мы обдумали это: университет был подходящим местом, ведь там можно встретить иностранных студентов или исследователей, которые, как я полагал, могли заинтересоваться моей книгой. Я дал Миранде несколько экземпляров «Instrucciones [65] Инструкция ( исп. ). » для этих целей и попросил ее действовать тактично и осторожно. Это ей показалось смешным — после всего, что случилось, мне ли учить ее осторожности?

Характер книги был таков, что мне не стоило рассчитывать на широкое признание. Моя слава носила другой характер и казалась мне нереальной. Сначала я раздал несколько экземпляров ближайшим друзьям. У Пабло был приятель, имевший неофициальную сеть распространения запрещенной иностранной литературы. Фидель обычно говорил, что на Кубе нет запрещенных книг, есть только книги, покупать которые у бедной Кубы нет денег. И то, и другое было ложью. Многие литературные произведения были запрещены, классический пример тому — книга Джорджа Оруэлла о Товарище Наполеоне [66] Имеется в виду повесть «Скотный двор». . Даже я читал ее. Всегда находились люди, которые хвастались тем, что прочитали все книги из списка запрещенных, а приятель Пабло был тем, кто эти книги доставал. Я так никогда и не узнал его имени, и в этом был свой смысл. Для начала он взял у меня тридцать экземпляров. Сколько ему брать за книгу? Забавно — об этом я даже не думал. Мне пришлось признать, что, как и считал Пабло, я стал в некотором смысле капиталистом. Я контролировал средства производства. Я назначил цену в несколько песо. Слишком мало, сказал Пабло. Я должен брать как минимум столько же, сколько стоит официальный мусор. Так и решили. К «официальному мусору» относилась и моя первая книга.

Приятель Пабло вышел на связь через пару недель и попросил еще двадцать экземпляров. Потом еще пятьдесят. После чего он спросил — по-прежнему через Пабло, — каков был тираж. «Это значит, я могу повысить цену?» — спросил я у Пабло. Естественно, сказал он. Интересно быть капиталистом. Но я не поднял цену и никогда не думал о выпуске еще одного тиража, несмотря на то что спрос был велик.

Как только моя книга стала расходиться, я лег на дно. Пабло пригласил нас на вернисаж в помещениях Объединения художников имени Франка Пайса, где он собирался выставить несколько новых работ, в том числе большое полотно «Дева с площади Пласа-Вьеха», на котором была изображена Миранда. «Ты можешь что-нибудь прочитать?» — спросил он. Нам было не с кем оставить Ирис, поэтому мы решили, что пойду я, а Миранда посмотрит на полотно позднее, если вообще захочет.

Картина была хороша. Миранда превратилась в папиню -mulata с угольно-черными волосами. Губы ее стали толще, чем на самом деле, а глаза подобны черным бездонным колодцам. Лицо спокойное, взгляд направлен внутрь себя, что было нехарактерно для нее, но чем-то напоминало взгляд святой Анны с картины Леонардо. Тем не менее я легко узнал Миранду. Все «трансмутации» Пабло имели гораздо меньшее значение, чем ее женственность, и я испытал немалую гордость, когда Пабло взял слово и представил меня как супруга Мадонны, Иосифа Обручника современной кубинской поэзии. (Самого себя он считал Святым Духом, как мне показалось.) Я прочитал три стихотворения, в том числе про сахарный тростник, сорвав бурные аплодисменты примерно сорока присутствовавших.

После этого начали происходить примечательные вещи. Люди подходили ко мне один за другим и шепотом сообщали, что читали мою новую книгу. Похоже было, что ее прочитали почти все собравшиеся. Конечно, они принадлежали к маленькому и нерепрезентативному кругу, но тем не менее… Кто-то купил ее, но большинство одолжили у знакомых, которые, в свою очередь, одолжили ее у других знакомых… Книга ходила странными путями. Я и раньше встречался с читателями, как с довольными, так и со склочными, но сейчас все было по-другому. В воздухе витал запах succés de scandale [67] Скандальный успех ( фр. ). . Поскольку книга «Instrucciones» распространялась нелегально, о ней говорили все, и каждый считал, что просто обязан ее прочитать. К сожалению, мало кто замечал, какая она красивая. Но, может быть, красивая книга незаметна, и только некрасивые вызывают всеобщий интерес. Все это внимание и пьянило, и пугало: рано или поздно книга дойдет до людей, которые увидят в ней только плохое. Какой-то парень спросил совсем тихо, где я издал ее, — он подумывал над тем, чтобы напечатать свою, — но я ответил, пусть это останется моей тайной. Этого не знал даже Пабло, хотя, наверное, он догадался.