Денис Гуцко - Бета-самец

Рука Марины Никитичны втиснулась ему под локоть, повозилась там, устраиваясь поудобней.

— Идем?

В холле мужчина в расстегнутом пальто, с шапкой в руке, не отрываясь от листка бумаги, по которому водила пальцем медрегистратор за стойкой, слушал распорядок дня и правила посещений и повторял глухо: «Угу. Да. Угу». На диванчике у стены любознательный мальчик лет двенадцати вертел головой и о чем-то шепотом спрашивал мать, которая из последних сил пыталась сдержать слезы.

Марина Никитична замедлила шаг, поотстала немного: стеснялась идти с сыном под руку мимо заплаканной женщины, привезшей сюда своего мальчугана.

Они отправились в противоположную от вольеры сторону, вглубь пустынной аллеи. Когда вошли под деревья, Марина Никитична произнесла негромко:

— «Жизнь вернулась так же беспричинно, как когда-то странно прервалась».

Топилин улыбнулся. Почему-то мать выбрала именно эти стихи, именно эти строчки Пастернака. Она и раньше, случалось, так делала: прочитывала не все стихотворение, а только кусочек: строфу, пару строк. Чтобы сын сам вспоминал остальное.

— Помнишь?

— Наизусть уже нет, — признался он.

— Это ничего, вспомнишь, — и прочитала еще немного. — «Я на той же улице старинной, как тогда, в тот летний день и час».

«Вечером почитаю», — подумал Топилин, и она сказала:

— Вечером почитаешь.

Ощущение детства — явственное, как ее рука, покоящаяся в сгибе его локтя, — переполняло Топилина. Вот они идут вдоль притихших деревьев, мама говорит то, о чем он сам только что подумал, — и он ни капли не удивляется: так уж устроен этот мир, пронизанный ею насквозь.

Он собирался сказать ей «спасибо» — за хрустальное детство, за тонкие грани его. «Только детство и было настоящим». И еще много чего следовало сказать.

— Саш, тебе не холодно без шапки?

— Нет, мам, нормально. К пруду пойдем?

— Далековато. Вдруг сестре нужно будет отлучиться.

— Позвонит, дождется. Мам… Персонал тут грамотный.

— Давай лучше прямо, по алее.

Залитый туманом день словно зажмурился, чтобы верней насладиться звуками: все они были чисты и приятно выпуклы, каждый хруст, каждый шорох.

— Я на этот раз так испугалась, — вздохнула она. — Сильный был приступ. Лет десять такого не случалось.

— А последний? Когда он был-то? В позапрошлом году? Тогда ведь тоже…

— Нет, на этот раз сильнее. Я даже зеркало прикладывала, пока машину ждала. И, видишь, неожиданно легко закончился.

— Что врачи говорят?

— А что они скажут? Говорят, что лечат успешно. Раз приступы не учащаются. Наверное, так и есть. Приступы действительно не учащаются.

Дошли до валуна, похожего на шишкастый картофель.

Когда Зинаида начинает подниматься с постели, ее первые прогулки — вот так же, под ручку с Мариной Никитичной — «до большой картошки»… Многое в обозримом будущем будет зависеть от течения болезни: поначалу клинику Хорватова новый топилинский бюджет не осилит.

— Евгению Павловну видела, летом еще, — сказала Марина Никитична. — Старая совсем баба Женя. Битву со старостью большинство из нас, конечно же, проигрывает. Но не все ведь, правда? Бывают же такие пожилые живчики… старички, старушки… которые в полной памяти, и годы им нипочем, и они ходят в бассейн… Вот такие, как в рекламе зубных протезов. А?

— Ты непременно будешь такой живчик, мама.

— А если не буду, ты уж, пожалуйста, не подавай виду. Ладно?

— Ладно. Протез в бассейне постарайся не утопить. А то я видел, как бывает. Приходили как-то старички поплавать.

Мать сунула ему кулак под нос.

— Не то чтобы дряхлая, вовсе нет. Правда, с палочкой, — продолжила она. — Я ее возле блошиного рынка заметила. Знаешь, недалеко от Базарного переулка. Окликнула. Я тогда без Зины была. Не слышит. Идет вдоль рядов, наклоняется чуть ли не носом к асфальту, берет там всякие штуки, вертит их, рассматривает через очки. Я долго за ней подглядывала. Интересно же, столько лет человека не видела. Старая, думаю, какая старая. И я такая скоро буду… Подошла к ней, остановила. Здороваемся, обнимаемся, а я чувствую, она как-то рассеянна. Узнала. Нет, она меня узнала. Но, чувствую, я ей не интересна совсем. Ждет, чтобы распрощаться. Спросила, что она здесь делает. Да вот, говорит, пенсию принесли, пришла подыскать чего-нибудь в коллекцию. Она заколки коллекционирует.

— Заколки?

— Заколки для волос. Ты знал, к примеру, что в советские годы заколки югославские в Любореченск контрабандой возили?