Джоди Пиколт - Особые отношения

— Мисс Шоу, — вздыхает он. — Я помяну вас в своих молитвах.

— Как трогательно! Но поскольку я атеистка, это не имеет никакого значения. На самом деле я надеюсь, что вы все же прочтете о гомосексуализме что-нибудь посвежее, чем Библия, на которую вы ссылаетесь. После пятисотого года нашей эры на интересующую вас тему написано очень много.

— Вы уже закончили? Потому что я пришел сюда не просто так…

— Еще нет. Я еще много кем не являюсь, мистер Престон. Я не педофил. Я не футбольный тренер, не байкерша, равно как не все геи-мужчины парикмахеры, флористы или дизайнеры интерьеров. Во мне нет ничего аморального. Но знаете, кем я все же являюсь? Интеллигентным, толерантным, умеющим воспитывать детей человеком. Совершенно не похожим на вас. Но от этого я не становлюсь хуже, — говорю я. — Таким людям, как я, не нужно подстраиваться под окружающих. Необходимо просто, чтобы такие, как вы, расширили свой кругозор.

Я замолкаю и чувствую, что даже вспотела. Уэйд Престон, к счастью, хранит гробовое молчание.

— Что такое, Уэйд? — спрашиваю я. — Не привык получать сдачи от девушек?

Он пожимает плечами.

— Говорите, что хотите, мисс Шоу. Можете даже пи́сать стоя, если вам нравится. Но ваши яички никогда не станут больше моих, уж поверьте мне на слово.

Я слышу, как он расстегивает молнию.

Я складываю руки на груди.

Тупик.

— Вы так и будете стоять, мисс Шоу?

Я пожимаю плечами.

— Ваш пенис не первый, с которым мне довелось повстречаться в жизни, мистер Престон.

С коротким вздохом Уэйд Престон застегивает ширинку и выскакивает за дверь. Я улыбаюсь во весь рот, так что даже становится больно, и включаю воду.

В туалет заходит незнакомый пристав. Он видит странную высокую женщину, которая смывает в раковину косметику и вытирает лицо дешевым бумажным полотенцем.

— В чем дело? — набрасываюсь я на него.

Он недоуменно таращится на меня, а я неспешно удаляюсь. В конце концов, кто он такой, чтобы говорить мне, что есть норма?

Прежде чем мама Зои будет давать показания, она хочет поговорить со своим стаканом воды.

— Миссис Уикс, — говорит судья, — здесь у нас не цирк. Мы можем продолжать процесс?

Дара поворачивается к нему, продолжая держать стакан в руке. Кувшин, стоящий рядом со свидетельской трибуной, наполовину пуст.

— Известно ли вам, Ваша честь, что вода может нести как позитивную, так и негативную энергию?

— Не знал, что вода может нести еще что-то, кроме влажности, — бормочет судья.

— Доктор Масару Эмото провел научный эксперимент, — надменно продолжает мама Зои. — Если человеческие мысли направить на воду, а потом ее заморозить, кристаллы льда будут либо прекрасны, либо отвратительны — в зависимости от того, какими были мысли, позитивными или негативными. Следовательно, если воздействовать на воду позитивным раздражителем — например, красивой музыкой, изображением влюбленных, словами благодарности, — а потом воду заморозить и изучить под микроскопом, обнаружится, что кристаллы льда симметричны. С другой стороны, если включить выступление Гитлера, или показать жертвы убийства, или произнести «Я тебя ненавижу», а потом воду заморозить, кристаллы будут искривленными и зазубренными. — Она смотрит на судью. — Наше тело более чем на шестьдесят процентов состоит из воды. Если позитивные мысли могут воздействовать на стакан воды, только представьте, какое влияние они оказывают на нас.

Судья проводит рукой по лицу.

— Миссис Моретти, поскольку это ваш свидетель, думаю, вы не будете возражать, если она помолится своей воде?

— Нет, Ваша честь.

— А вы, мистер Престон?

Потрясенный адвокат качает головой.

— Честно говоря, я даже не знаю, что сказать.

Дара фыркает.

— В конечном счете, может быть, с точки зрения воды, это настоящее благословение.

— Можете продолжать, миссис Уикс, — говорит судья.

Дара поднимает стакан.

— Сила, — произносит она глубоким, низким голосом. — Свобода. Терпение. Справедливость.

Это может показаться вычурным, эксцентричным, новомодным, но звучит захватывающе. Кто из нас — во что бы мы ни верили — стал бы возражать против этих принципов?

Дара выпивает воду до последней капли. Потом переводит взгляд на судью О’Нила.

— Все. Неужели это было так неприятно?

Анжела подходит к ней. Мать Зои снова наполняет стакан водой. Не по привычке, а потому что прекрасно знает — это заставит всех помнить, что слова, сказанные перед водой, могут изменить ее, совсем как присутствие ребенка в помещении является сдерживающим фактором для непристойных разговоров.