Николай Дежнев - Принцип неопределенности

С возрастом человек все чаще сталкивается с ситуациями, в которых по всем понятиям, включая медицинские, надо обязательно выпить. Даже если он того не хочет. Жизнь, работая локтями, постепенно вытесняет его на обочину, и с этим трудно смириться, а еще труднее бороться. Вглядываясь в прошлое, он начинает понимать, что на чемпионате мира по метанию бисера ему уготовано место на пьедестале почета, в то время как поголовье свиней, перед которыми пришлось упражняться, составило бы честь любой свиноферме. И что самое противное, розовый этот оптимист продолжает надеяться, что в следующий раз перед ним окажутся вполне достойные и где-то даже интеллигентные люди.

Мерцалов полез в старый кухонный стол и достал из его дальнего угла начатую бутылку самогона. Купил он ее по случаю, прикладывался к ней редко, но теперь чувствовал — надо. Кому приятно, когда даже дети считают тебя шутом гороховым, не умеющим жить как все. Обидно было до соплей, но приходилось признавать, что в словах Васьки таилась большая доля правды, и жизнь Полине он как пить дать загубит.

Заранее морщась и страдая лицом, Васка налил себе с полстакана мутноватой жидкости и зажмурившись выпил. Самогон обжег, горячей волной прокатился по телу, вызвал на лбу испарину. Он запил его холодным чаем, закусил плавленым сырком. В избе было прохладно, из сеней пахло березовыми вениками. Накинув на плечи старую джинсовую блузу, Васка вышел на улицу, но вместо привычной беседки над обрывом притулился на лавочке у бревенчатой стены. Хотелось тепла и уюта. Закурил. Мысли текли тягучие, невеселые. Бедоносец он, Васка Мерцалов, к чему ни прикоснется, все пополам да надвое. И началось это не вчера. С той же диссертацией, которую, к слову сказать, так и не защитил, долго мурыжили, брали за локоток и, напирая на то, что человек он талантливый, увещевали не губить себя и не трогать тему зла. Говорили: сам подумай, кому это надо? Уж больно скользкая она, тема эта, тут можно натворить такого, что мало не покажется! Опять же в ученом совете сидят далеко не ангелы, им свой хлеб надо отрабатывать, а ты покушаешься на авторитеты… Друзья, особенно поддав, говорили прямо: «Не дури, Васка, не замахивайся на устои, схарчат без горчицы и хрена! Если уж ты такой принципиальный, то получи сначала кандидатские корочки, а там валяй, чего душе угодно». Только в том-то и беда, что не мог он себя пересилить. А тут еще навалилось безвременье, и жизнь начала сыпаться, словно карточный домик…

Вечер был теплый, ласковый, но Васку знобило. Он надел блузу в рукава и поднял воротник. После долгой холодной весны установилась наконец сухая и жаркая погода, именно такая, какой славится лето на Волге. Красный шар солнца завис над далеким горизонтом, замолкли в кронах деревьев птицы. Ему вспомнилась поездка в Москву, ночь на раскладушке в проходной комнате у малознакомых людей, до утра продолжавших скандалить и выяснять отношения. Мокея в городе не было, домработница сказала, что они отдыхают в Ницце или где-то там еще, где именно — Васка не запомнил. Да и позвонил уже с вокзала, все не решался побеспокоить. А утром, не выспавшись, пошел в издательство.

Встретивший его директор что-то долго мямлил про трудные времена и, только порядком Мерцалова измотав, перешел к существу дела:

— Посмотрел я план вашей книги, посмотрел, а некоторые пассажи прочел, и не без удовольствия. — Улыбнулся, любуясь собой, провел рукой по вьющимся седым волосам. — Забавно!

Мерцалов ожидал чего угодно, только не этого нелепого слова. Несуразность его, а больше того, непонимание директором этой несуразности Васку буквально потрясло.

— Мысли, прямо скажем, не затасканные, — продолжал между тем издатель, — дают пищу для ума… — Как если бы исчерпав этим запас хвалебных слов, нахмурился. — Вот только вопросы вы затрагиваете уж больно экзотические, нужны ли они в наше трудное время читателю? Мы проконсультировались со сбытовиками — они фактически определяют ассортимент того, что нами издается, — и интереса не почувствовали. Скажу больше, реакция их сугубо негативная, и тут не на кого обижаться: каков народ, такие и песни! Но и на этом мы не остановились, а в поисках независимого мнения обратились в профильный институт Академии Наук…

Сердце Мерцалова упало. Ему вдруг показалось, что все это уже было, и не раз. Судьба, а правильнее сказать рок, гоняет его по кругу, и со слов издателя начинается всего лишь новый цикл хождения по мукам. Но директор не спешил наносить решающий удар.