Сэйс Нотебоом - День поминовения

— Почему?

— Потому что в этом не будет смысла.

Боковым зрением Артур видел, как Виктор отошел от них на несколько шагов и остановился, напряженно глядя вверх.

— Но почему?

— Думаю, ему неинтересны такие общие вопросы. Голландцы и немцы, все без конца об этом говорят, даже надоело.

— Вон, посмотрите, — сказал Виктор в этот момент шесть лет назад, — видите вон те фигуры на краю крыши?

Там, высоко, стояли, танцуя и размахивая руками, женщины с голой грудью и в пышных одеждах, судя по виду, сделанные из гипса. В руках они держали атрибуты свободных искусств [8] Artes liberals, семь свободных искусств — система учебных предметов в средневековой школе. Включала два цикла: тривиум (грамматику, риторику, диалектику) и квадривиум (арифметику, геометрию, астрономию и музыку). — циркуль, лиру, маску, книгу. Статуи находились слишком далеко для съемки, зато он запечатлел Виктора, приложившего руку козырьком ко лбу.

— У них нет лиц, видите?

— Их лица сбили вандалы? Наверное, русские? — спросила корреспондентка.

— Русские сюда не дошли, милочка, эти скульптуры с самого начала такие. Шары без глаз. В точности как у Де Кирико. Тот, кто является лишь символом чего-то, не нуждается в лице, вот вам лишнее доказательство этого.

Место, на котором Виктор произнес эти слова, находилось в нескольких метрах от той точки, где сейчас стоял Артур. Все больше прошлого. Разумеется, это ничего не значит, и грустного тут ничего нет. Если все будет в порядке, то он увидится с Виктором сегодня же вечером, значит, дело не в этом. Так в чем же? Незначительный момент, эпизод из интервью, каких было множество, если бы он все их пытался запомнить, то сошел бы с ума. Виктор нарочно заводил интервью в тупик, это ясно. Видимо, сейчас важнее понять, почему Артуру вспоминаются подобные моменты — моменты, когда впервые проявляется характер человека.

— И все же я бы хотела задать вам несколько вопросов об отношениях между Нидерландами и Германией. Такое уж я получила задание. Мысль о единстве Германии, о новом большом государстве немцев, вызывает у многих голландцев опасения…

— Фу-ты! — сказал Виктор. — Вас не удивляет — лица нет, а она все равно держит в руке маску?

Как так получается, что память сдула снег, запустила фонтан и покрыла деревья цветами? Все трое, кроме звукооператора, были одеты по-летнему. Только вот девушку-корреспондентку он никак не мог вспомнить. Выходит, у нее не было лица. Но как же быть с Виктором, не допускающим на своем лице никаких проявлений чувств? Это пустое место в заснеженном парке, откуда они уже давным-давно ушли, вызвало в нем воспоминание о летнем разговоре. И так без конца, мир, полный пустых мест, где ты когда-то стоял с самыми разными людьми, разговоры, ссоры, любовь, и по всем этим местам до сих пор разгуливает твой призрак, твой невидимый, исчезнувший двойник, не заполняющий эти пространства ни единым атомом, бывшее присутствие, ставшее теперь отсутствием и смешавшееся в этих местах с отсутствием других людей, целый мир исчезнувших и умерших. Человек мертв тогда, когда он не помнит даже своего исчезновения.

— На небе миллион душ умещаются в спичечном коробке. — Голос Эрны.

— Откуда ты знаешь?

— От мамы.

Ее мама была замужем три или четыре раза, и как — то раз Эрна спросила у нее, кого из мужей она больше всего хотела бы встретить после смерти.

После ухода корреспондентки и звукооператора («Что ж, спасибо большое, на телестудии все будут в полном восторге от вашего интервью») Виктор пригласил Артура с собой в мавзолей, находившийся в глубине парка позади замка.

Весна, собаки носятся сломя голову, скрипач играет не в такт с механическим оркестром, запрятанным в аппаратуру у его ног. («Это гетто. Малюсенькие мужчины и женщины, им оттуда уже никогда не выбраться. Очаг разврата и перекрестного размножения. Фу! Впрочем, играете вы неплохо».) Виктор в дорогом кожаном пальто, которое на нем выглядит как атласное. На этот раз у него голубой шарфик в белую крапинку. Лy Бэнди. [9] Бэнди Лу (1890–1959) — голландский эстрадный певец. («Помните такого?»)

— Хочу вам кое-что показать. Из рубрики «уроки жизни». Только чур не плакать.

Лу Бэнди, в самом деле чудо, что он его помнил. Давным-давно, старая пленка. Такая же, как довоенные киножурналы, со странным высоким звуком, словно у людей раньше были другие голоса, голоса, которые в наши дни вымерли. Виктор знал наизусть все его песенки.