Джон Барт - Всяко третье размышленье

1968-й : В данном конкретном виде она продлилась по крайней мере до 1975-го, объяв и вызванную Уотергейтским скандалом отставку Ричарда Никсона, и капитуляцию Южного Вьетнама перед Северным, и вывод военных частей США из этой изнуренной войной страны. К тому времени Вудстокский фестиваль стал символом другой разновидности лета любви; американские астронавты высадились на Луну, а еще не опозоренный президент Никсон совершил исторические дипломатические визиты в Пекин и Москву. Сенат одобрил Поправку о равных правах, запретившую дискриминацию по половому признаку [81] Отклоненную, увы, в 1982-м (напоминает Редактор Тодд Рассказчику Ньюитту) после десяти лет возни с ее ратификацией Штатами. — Прим. ДжИНа. , а Верховный суд вынес решение по делу «Роу против Уэйда», отменившее запреты аборта в первые два триместра беременности. Индекс Доу-Джонса впервые за всю его историю превысил 1000-ю отметку; призыв на военную службу закончился, а конгресс принял (преодолев вето Никсона) Закон о военных полномочиях, урезавший право президента начинать военные действия за рубежом без его, конгресса, согласия. Страна, как и их коллеги и университетские городки, по преимуществу поуспокоилась; Элвис Пресли умер, а Лето Ньюитт/Тоддов летело себе дальше. Они научились вместе вести домашнее хозяйство, приладились к привычкам и обыкновениям, симпатиям и антипатиям друг дружки, к обстоятельствам их прежних жизней (сексуальных и иных). Располагавшие двумя недурными преподавательскими зарплатами, не обремененные детьми (об этом мы еще поговорим подробнее), они смогли купить и подновить дом, который снимали, и обратить его запасные спальни в домашние кабинеты. Дж. добавил к прежним своим хобби огородничество, А. — цветоводство. Каждый год они посвящали три его времени преподаванию литературы, писательским семинарам и заседаниям разного рода университетских комитетов; а долгую летнюю, говоря буквалистски, пору отпусков — путешествиям по США и заграницам. А в добавление ко всему вышеперечисленному Джордж Ирвинг Ньюитт каждодневно по нескольку часов кряду «монбланил» черновые наброски своих произведений, редактировал их и переписывал начисто на громоздкой серой механической пишущей машинке «Ройал», между тем как Аманда Тодд, опережавшая его в технологическом отношении на полтора поколения, писала стихи прямо на ее миловидной «IBM Selectric» [82] Электрическая пишущая машинка с шариковой головкой. , — пока не явились на свет настольные компьютеры и текст-процессоры. И тогда уж она, подобно опередившей Адама Еве, вкусила «Эппла» раньше, чем ее супруг, и к середине 1980-х оснастила кабинеты обоих новейшими моделями «Макинтошей» (впрочем, Дж. так и сохранил обычай писать черновые наброски от руки).

В двенадцатый год их союза — в 1980-м, если быть точным, когда ей исполнилось столько же лет, сколько было во время свадьбы ее жениху, — издательство университета Джонса Хопкинса опубликовало первую и до сей поры единственную книгу Аманды: маленький томик стихов, который принес ей повышение по службе — из доцентов, коим она проработала к тому времени с полдюжины лет, в полные профессора. Давно уж законченный второй роман ее мужа, впустую побродив по крупным нью-йоркским издательским домам — в некоторых он получал порою умеренные похвалы, — принят ни одним так и не был: та же участь ожидала его и во все уменьшавшихся в числе независимых издательствах, куда роман отправляли вечно сменявшие один другого юные помощники проявлявшего к нему еще даже меньший интерес литературного агента автора. Впрочем, он продолжал публиковать, от случая к случаю, рассказы в том или ином литературном ежеквартальнике и сумел без всякой охоты, но примириться с сочинительством ради сочинительства и с тем, что его читательская аудитория состоит, по существу, из двух человек. Как он и предсказывал или предупреждал, произведения супругов стали единственным, что они смогли произвести на свет. Правда, он не предвидел того, что «родители» этих сочинений окажутся без малого единственными их читателями: положение, к которому предположительный писатель прилаживается с меньшей, возможно, легкостью, чем поэт конца XX века.

— Поверь, — говорила ему жена, — ты к этому привыкнешь.

Ибо, по ее убеждению, которое Дж. считал неоспоримым, в век видео и интернета число потребителей литературы становится исчезающе малым.

— Это не значит, разумеется, что… — обычно добавляла она, оставляя предложение незаконченным.