Костас Кодзяс - Забой номер семь

– Она ни за что не согласится, – заметил Клеархос. – Скорее умрет. – Ему приятно было тешить себя этой мыслью.

Зафирис насмешливо улыбнулся, обнажив верхние десны.

– Ей нравится приносить себя в жертву, она согласится! – сказал он.

Клеархос хоть и старался убедить Софию пойти в «Колорадо», но в глубине души надеялся, что она наотрез откажется. Поэтому он хотел, чтобы Зафирис присутствовал при уговорах и сам услышал ее ответ. И вот однажды вечером, когда они втроем сидели в баре, «чтобы попытаться еще раз», Зафирис обратился к Софии:

– Ну ладно, София. Раз ты не хочешь – не надо. Будто тебя съедят джонни, если ты потанцуешь с ними? Не надо, хватит!.. Я тебе открою один секрет: Клеархос собирается сесть на пароход и улизнуть. Не так ли, Клеархос? – И он подмигнул ему.

– Да, – вынужден был ответить тот.

Девушка пришла в смятение.

– Почему?

– Ты его все равно потеряешь. Или предпочитаешь, чтобы его упрятали за решетку? Если все мы не соберем денег, чтобы заткнуть рот видевшему его тогда полицейскому, Клеархосу крышка… – И он рассказал ей фантастическую историю о взломе, в котором участвовал ее друг.

София слушала его, пи о чем не спрашивая. Потом посмотрела в глаза Клеархосу.

– Я пойду в «Колорадо», – сказала она.

В тот же вечер, когда они остались вдвоем, Клеархос без всякого повода избил ее так, что у нее все лицо было в крови.

Смех, крики, звон рулетки, стук бильярдных шаров, сумасшедшая музыка – все гудело и звенело вокруг. Катерина приуныла и отодвинулась в угол дивана. Если она и продолжала свои расспросы, то только для того, чтобы освободиться от тяжести, которая лежала у нее на сердце.

– Правда, что мать выгнала ее из дому? – спросила она серьезно.

– Мать ее не выгоняла. Она сама ушла. Не хотела больше жить там. Не знаю, что ее заставило.

– Зафирис говорит, что другие девушки в «Колорадо» издеваются над ней…

Он бросил на Катерину сердитый взгляд.

– А тебе-то что? Занималась бы лучше своими делами. Слышишь, не смей лезть, раз тебя не спрашивают! – закричал он в бешенстве.

Его грубость сначала смутила Катерину. Но тотчас какая-то искорка сверкнула у нее в глазах. Она от души рассмеялась.

– Ты ее любишь, милый? Этого, клянусь, я не ожидала! – выпалила она и встала, увидев, что ее друг окончил партию.

Никос Фармакис крутил теперь в левой руке цепочку, с печальным видом наблюдая за окружающими. Он был невысокий, худой и с такой гладкой и нежной кожей, что на шее и ушах у него просвечивали тоненькие красные жилки. Глаза у него всегда оставались необыкновенно грустными. Сколько бы он ни пил, он никогда не пьянел, но на него находило тогда какое-то странное безумие. Им овладевала страсть крушить и ломать все вокруг, и он смеялся наводящим ужас смехом. Он знался со всякого рода людьми – е актерами, студентами, нищими, бродягами, проститутками, но все ему быстро надоедали. Изредка он появлялся и в «Мазик-сити». Клеархос терпеть его не мог за то, что этот богач, садясь однажды при нем в автобус, грубо оттолкнул какого-то старика. Когда автобус тронулся, Никос расхохотался, увидев, что старик упал.

– Пойду пройдусь, скучища страшная, – бросила Катерина, проходя мимо Никоса.

– Пойдем вместе… Постой… Подожди минутку, – сказал Никос.

– Надоело все. Кружится голова. Не могу больше. А тебе я уже говорила: с тобой я не пойду.

Он посмотрел на нее с насмешливой улыбкой.

– Но это была только шутка, – сказал он, делая ударение на последнем слове.

– Нет, это была не шутка, – отозвалась поспешно Катерина, и в глазах ее мелькнул страх.

– Поэтому ты столько дней пропадала?

– Если бы я знала, что увижу тебя здесь, я ни за что бы не пришла сюда сегодня.

Недели две назад Никос зашел после обеда за ней в барак. Их связь была самой обычной. Их не соединяла ни любовь, ни дружба, ни просто симпатия. Катерина стала его любовницей однажды вечером после какой-то пирушки, и они встречались несколько раз. Продав драгоценности матери, он заехал за ней. Они взяли такси и развлекались два дня подряд. Он даже купил ей духи. А потом исчез. Ее это нисколько не огорчило. Когда спустя какое-то время они лежали, обнявшись, в номере отеля, она сказала ему равнодушно:

– Ты появляешься, как комета.

В тот день они взобрались на гору и оказались над шурфами. Сначала он ругал своего отца.

– Он все грозится лишить меня наследства, – сказал он.

Потом принялся шутить: он, мол, собирается подговорить Зафириса убить отца.