Питер Бенсон - Две коровы и фургон дури

Малиновке надоело наблюдать за мной, и она упорхнула куда-то, а я через час уже вернулся на ферму. Я вытряхнул наколотые дрова из мешков, сложил их в поленницу за домом, а затем пошел за коровами: наступало время вечерней дойки. Коровы уже ждали меня у выхода с поля, пыльные с дороги, со свистом отмахиваясь хвостами от надоедливых мух.

Когда я привел их на задний двор, мистер Эванс вышел на крыльцо и сказал:

– Не забудь дать коту молока.

– Я никогда про него не забываю.

– Молодец. – Он ушел в дом выпить чашку чая.

После дойки я съел бутерброд и отправился на поиски Спайка. Пораскинув мозгами, я решил, что он может скрываться в двух местах. Он мог, к примеру, поехать к сестре. Она жила в Веллингтоне. Вообще-то это было не слишком вероятно – в последний раз, когда он упоминал сестру, они вроде бы не разговаривали, – но я все равно решил проведать ее. Сестра Спайка открыла мне дверь сама – на бедре у нее сидел малыш. У нее был такой же жесткий взгляд, как у Спайка, только его еще усиливали опущенные углы рта, темные круги вокруг глаз и руки, тонкие, как спички. Пока мы стояли в дверях, из-за ее спины вышел огромный пес с повязкой на голове и странным косящим взглядом, оскалился на меня и зарычал.

– Да что ты! – сказала мне сестра Спайка. – Думаешь, я пустила бы к себе этого урода? Да не в жисть, даже если б мне заплатили!

– Но ты с ним общаешься?

– Нет. Последний раз мы виделись полгода назад, а то и больше.

– Понятно.

– Ну и что он теперь натворил?

– Да ничего особенного…

– Только не ври мне! С чего бы ты тогда ко мне явился?

– Да так… – сказал я. – Мы договорились встретиться в баре, а он не пришел. Вот я его и ищу.

– Правда?

– Ага.

Она покачала головой, но тут ребенок захныкал. Я видел, что она мне не верит, но, если честно, мне было плевать. Не нравилась она мне.

– Знаешь что, – сказала она наконец, – у меня полно дел. Иди давай, и если встретишь моего придурочного брата, привет ему от меня смотри не передавай…

Собака поднялась и сделала шаг в мою сторону. Вид у нее был голодный, глаза начали стекленеть.

– Ладно, тогда я пошел. Спасибо.

Сестра Спайка изумленно воззрилась на меня. Наверное, ей лет десять уже никто не говорил спасибо. А может, и говорил, не знаю. Как бы то ни было, она ничего не ответила, только хлопнула дверью прямо перед моим носом. Я постоял минутку, слушая ее удаляющиеся шаги, а потом пошел к своему мотоциклу.

После Веллингтона я направился в Милвертон. Дорога была спокойная, извилистая, к вечеру тени в высохших полях начали вытягиваться, а недалеко до поворота на Лэнгфорд Бадвилл с поля через изгородь вдруг сиганул небольшой пыльный вихрь. Он походил на призрака – иссохшую женщину в истлевшем желтоватом платье, с лицом, стертым временем, тяжелой работой и смертью. Вот так, кружась, она промчалась мимо меня прямиком к себе в преисподнюю и затерялась где-то на границе миров, там, куда заглядывать мне пока не хотелось.

Все же я остановился, чтобы посмотреть, что с ней станет, но вихрь исчез так же неожиданно, как и появился, сгинул обратно за изгородь. Я окинул взглядом пронзительно-голубое небо и грушевый сад за изгородью, услышал собачий лай, крутанул руль и, войдя в поворот, полетел вниз по дороге.

Милвертон – аккуратненькая деревушка, домики здесь богатые, садики ухоженные, за каменными изгородями растут ползучие розы, травка даже на кладбище подстрижена, и все машины аккуратно припаркованы. Здесь пахнет деньгами, но и тут есть места, куда не добираются ни запах денег, ни местная опрятность. Одно из таких мест я знал: позади высокого уступа у дороги на Тонтон примостился полуразвалившийся домишко с дырявой крышей, трухлявыми оконными рамами и дрянной музыкой, доносящейся с верхнего этажа. В садике громоздился мусор, а к передней стене была прислонена сломанная кровать… Здесь жили местные торчки, с которыми Спайк иногда общался, – они вроде бы снимали этот сарай, а больше ничего особенного по жизни не делали. Я постучал в дверь – никакого ответа. Я несколько раз крикнул в сторону верхнего окна, но оно не открылось, и тогда я поехал в местный паб, тот, что на главной улице, и там нашел одного из наркотов. Он был уже в жопу пьян, но когда я спросил его, не знает ли он, где сейчас находится Спайк, он ответил:

– А к-кто спрашивает?

– Я.

– А ты х-хто?

– Его друг.

– Это чё, у Спай-ка есть-таки д-друг?

– Да.

– Х-ха! Ты чё, бля, за дурака меня держишь?

– Никого я ни за что не держу.